На главную | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 |

Глава 6

Серебристая "Шарэтта-Корона" (эксклюзивная модель ручной сборки, единственный в мире экземпляр) летела по зеленому коридору скоростного шоссе, сопровождаемая двумя полубронированными авиетками. Свернула на закрытую дорогу, вежливо притормозила у военного поста. Офицер охраны заглянул в салон, поприветствовал пассажира на заднем сиденье и вытянулся в струнку, отдавая честь отъезжающему автомобилю.

Полковник Иширо протянул красивую холеную руку, прибавив громкость стереосистемы – звучала его любимая композиция. Высокий мужской вокал, сплетенный со звенящими электронными голосами, заполнил салон. Полковник любил современную музыку, находя в ней что-то восхитительно родное своей душе, и даже часто подпевал любимым исполнителям… разумеется, когда этого никто не слышал. Сейчас, в присутствии скромного юноши-адъютанта, ведущего машину, подпевать было невозможно, даже если перекрыть звуки между салоном и водительским местом, правила безопасности запрещали перекрывать от телохранителя видеосигнал из салона, и полковник просто отвернулся к окну с отключенным затемнением, глядя на залитые закатным багрянцем просторы Зеленого Пояса. Он любил этот участок дороги до дворцового комплекса. Сколько бы раз ему не приходилось пересекать многокилометровый защитный барьер, эта поездка всегда давала ему ощущение отрешенного полета, оторванности от мира людской суеты и беспокойства, сравнимое лишь с дальним путешествием по неосвоенным землям. Особенно в сочетании с космическим голосом Кани Кураи.

Иширо затаенно вздохнул и откинулся обратно на спинку сидения, щурясь на закатную полоску далеко в море.

Автомобиль еще раз притормозил на границе силового купола, и в салон заглянула миловидная девушка-гвардеец.

– Приветствую, Иширо-сама! – улыбнулась как-то чисто по-женски кокетливо. Полковник кивнул ей в ответ, чуть раздвинув уголки губ в улыбке. Девушка не смутилась привычной прохладцей в лице высокого господина и многозначительно потрогала себя за мочку уха. Иширо достал из нагрудного кармана кителя маленькую сережку и, не глядя, надел ее.

– Хорошей дороги, господин полковник, – дама выразительно подчеркнула обращение, сопроводив его еще одной еле заметной лукавой улыбкой. Отступила от автомобиля и подала сигнал оператору, руководя размыканием силового поля. Дворцовый комплекс ждал своего законного обитателя.

Еще несколько постов автомобиль миновал без остановок и, наконец, плавно затормозил у последней границы, за которую транспорт не допускался.

Иширо кивком поблагодарил адъютанта, формальным жестом приглашающего его выйти из салона, ступил на мозаичные плитки садовой дорожки и посмотрел на освещенные последними лучами солнца крыши дворцового флигеля. Он рад был пройти пешком эти последние несколько сотен метров до здания, разминая ноги после долгой поездки.

Вечерние птицы оглушительно заливались в душистых зарослях. Где-то далеко звенела цитра, вторя женским голосам. Полковник остановился, наклоняясь к цветущей ветке, и слегка отпрянул от неожиданности, встретившись взглядом с желтыми сияющими глазами невидимого в сумерках черного леопарда. Пантера вальяжной походкой вышла на дорожку, потянулась гибким стройным телом и приветственно толкнула головой Иширо в коленку. Полковник негромко засмеялся и присел, обнимая лоснящуюся кошку. Посмотрел на укоризненную морду и протянул пантере заранее припасенную галету.

– На, на, лакомка… а то кроме меня тебя здесь побаловать некому. Я так и поверил!

Зверь слизнул угощение, потерся ухом полковнику о плечо и исчез в зарослях. Иширо выпрямился и пошел дальше к зданию.

Поднялся по ступенькам до входа, кивком поприветствовал гвардейцев и последовал за стайкой улыбающихся девушек, облаченных в костюмы по моде многовековой давности, увлекающих его в гардеробную комнату.

Иширо прикрыл глаза, позволяя дамам раздевать себя. Девушки молчали, не желая нарушить настроения господина, привычными движениями освобождая полковника от городской одежды. Когда последняя ткань покинула его тело, Иширо неторопливо спустился в небольшой бассейн посреди помещения. Окунулся с головой и сразу вышел, принимая нагретую простыню. Через несколько минут, облаченный в многослойные одеяния давно ушедшей эпохи, он уже продолжал путь вглубь дворцовых комнат, на встречу с тем, ради кого он и приехал.

###

Видан просыпался неохотно. Сон, тягучий и липкий, не отпускал, затягивая обратно в свои фантасмагорические глубины. Снился отсек для заключенных, страшные обреченные глаза старшего брата, бесконечные допросы…

– Кофе будешь?

Видан вдохнул божественный аромат и сел в постели. Мэйсон поставил поднос на журнальный столик и сейчас звенел ложечкой в стакане, размешивая сахар.

– Который час? – Видан принял из рук брата свою кружку и отпил большой глоток.

– Полдень. Тебе уже дважды звонил этот твой приятель, с которым вы сидели в клубе, – в голосе Мэйсона звучало плохо замаскированное неодобрение. – Надеюсь, ваши общие дела не связаны снова с Бентеном?

Видан хлопнул ресницами и помотал головой, взметнув копну каштановых кудрей.

– Нет, с чего ты взял? – Честнейше-недоуменным тоном переспросил он.

– С того, – брат сунул Видану намазанный маслом рогалик, – Что он просил передать тебе о новостях из полиции. Видан. Я прошу тебя быть серьезным. Ты прекрасно понимаешь, с кем связался. Это самый настоящий подонок с нижних уровней. И уж будь уверен – он прекрасно помнит, какую роль в его жизни сыграл ты.

– Если он и собирался что-то сделать со мной, он уже имел для этого сотню возможностей! – язвительно отпарировал Видан, вылезая из постели. – Однако я до сих пор жив и здоров, и ты, между прочим, тоже.

– Да. Только никто не знает, что случится, когда ты в следующий раз перейдешь ему дорогу, – Мэйсон повысил голос вслед исчезающему за дверями ванной брату. Ответа не последовало.

– Будь ты проклят, ублюдок, – пробормотал Мэйсон, вызывая в памяти наглые карие глаза и насмешливый голос беловолосого полицейского. Если бы он был уверен в том, что на свете есть цена за полное исчезновение из его жизни этого чудовища, Мэйсон заплатил бы, не колеблясь.

###

Названный бар Варант нашел не сразу. Он долго бродил по шумным и суетливым улочкам цветного района Катуга на втором уровне, дивясь этому неизвестному ему до сих пор облику мегаполиса. В Катуге жили те, кто стремился сочетать пребывание в городе с вольными нравами небольшого поселения.

Жизнь в районе напоминала большой базар. Здесь торговали прямо с рук бусами и амулетами, жареной снедью, пивом и крепким пряным самогоном. Черный шаман в потертых джинсах и линялой футболке с эмблемой модной когда-то регги-группы заговаривал больной зуб, принимал за работу мелкую монетку и шел дальше, подпрыгивая на ходу, так что тугие дреды, унизанные бусинками, метались в разные стороны к восторженной радости разноцветных ребятишек. Дорогой лимузин, припаркованный возле лавки по продаже ароматических и лекарственных трав, дожидался своего владельца, который придирчиво выбирал товар у пожилого китайца. Шофер, прислонившись к полированному боку машины, гонял во рту жвачку и скучающе таращился на балкончик второго этажа, где молоденькая кореянка обихаживала декоративную фасоль. Девушка демонстративно не замечала шофера, зато приветливо помахала рукой технику, вышедшему на длинную застекленную галерею дома напротив для наладки кондиционера.

Ветерок трепал гирлянды разноцветных тряпок, вывешенных на просушку на открытых балконах. Варант чуть не свернул себе шею, засмотревшись, как две женщины, рискованно перегнувшись через перила, передавали друг другу какие-то банки.

Катуга легко принимала гостей (особенно тех, кто нуждался в экстренном убежище) – найти кого-то в этом хаосе маленьких улочек и неожиданных поворотов казалось немыслимым. Казалось бы, при таком подходе Катуге сами боги велели стать скопищем разнообразнейшего отребья и мелкой преступности, однако несмотря ни на что район лидировал среди подобных себе как самый законопослушный. Чужакам здесь помогали ровно до тех пор, пока они не нарушали мирное течение жизни по-катугиански. Нарушитель же попросту исчезал, обнаруживаясь впоследствии в самых неожиданных местах – в том числе и в исправительных учреждениях Империи, не помня истории своего туда попадания. А иногда и вовсе не находился. Ходили упорные слухи, что сенатор-покровитель Катуги, огромный эфиоп княжеских кровей, много лет стабильно переизбираемый бэта-мэром района, имел давние и прочнейшие связи с мощной группировкой посредников, купив себе мир во вверенных территориях. Но какой бы ценой не было куплено это спокойствие, даже Варант, который попал в Катугу впервые в жизни, точно знал, что может без страха идти по самым дремучим закоулкам, не опасаясь ни "крысят", ни хищников покрупнее.

– Простите, мэм, вы не подскажете, как найти бар "Вараби"? – дама оглянулась, прервав разглядывание обложек разнообразных изданий на лотке разносчика (от "Асахи" до дешевых порножурналов с контактирующими секс-куклами) и с удовольствием смерила высокого стройного блондина Варанта оценивающим взглядом с головы до ног. Юноша полагал, что уже перестал удивляться изменчивости Катуги, но женщина в дорогом брючном костюме от кутюр, разгуливающая пешком в своих сапожках из натуральной кожи по этим мостовым?

Дама заметила его недоумение и засмеялась, тряхнув модельной стрижкой.

– Пара кварталов назад, малыш, а потом повернешь направо под арку.

Варант не стал выяснять, какими образом женщина, до сих пор стоявшая к нему спиной, определила откуда он пришел. Он просто поспешил в указанном направлении – опоздания в полчаса Рейке точно не оценит.

"Вараби" оказался оглушительно шумным заведением, выдержанным, несмотря на японское название, в старых добрых традициях негритянских баров. Люди всех оттенков кожи танцевали прямо между столиками, раскачиваясь и хлопая в ладоши под грохот барабанов – настоящих, не в записи, как отметил Варант, любуясь лоснящимися от пота черными телами исполнителей на импровизированной эстраде возле стойки. Пиво разносили увешанные бусами красотки, легко лавирующие с полными подносами между танцующими, ухитряясь даже качнуться в танце под задорные вопли особо разошедшихся клиентов, и не пролить при этом ни капли.

Рейке сидел у окна и курил, глядя на колышущуюся толпу. Судя по спокойному и даже мечтательному выражению его лица, он, похоже, не скучал и проводил время точно так, как ему хотелось в данный момент. Кажется, он даже воспринял появление Варанта как некое досадное недоразумение, но быстро справился с этим и кивнул приятелю, приглашая его присесть.

Разговор начался не сразу. Рейке сначала докурил, и с аппетитом вгрызся в принесенную ему жареную куриную ногу, подбирая подливу куском лепешки.

– Здесь подают настоящую курицу? – спросил Варант, принюхиваясь к аппетитнейшим ароматам.

– Угу, – с набитым ртом кивнул японец, прожевал и закончил: – Сами же ее и выращивают. Закажи, не пожалеешь. Цена божеская.

Варант послушался совета и уже через четверть часа тоже расправлялся с принесенной едой, полностью разделяя выбор Рейке в отношении места для встречи.

Когда с едой было покончено, оба сыто потягивали вкусное пиво из легких пластмассовых калибасок, расписанных ярким орнаментом, смотрели на танцующих и чувствовали, что жизнь прекрасна.

– Слушай… – Варант непроизвольно начал отстукивать ритм ногой. – Я не могу понять… ведь если об этом месте узнают в городе, сюда же толпы ходить будут!

– А сюда и так толпы ходят, – усмехнулся Рейке. – Разве не видно? Понятно, что и цены хозяйка могла бы задрать до небес, но зачем ей? Она больше ценит хорошую компанию, предприятие окупается – ну и ладно. Мне это место Бентен показал, между прочим.

– Да, кстати о Бентене…

Рейке засмеялся, глядя на замявшегося Варанта. Он не мог объяснить, в чем была причина его симпатии к этому нахальному блондину, но почему-то готов был не только разговаривать с ним обо всем на свете, но даже выкладывать некоторые служебные тайны.

– Что, ты все еще под кайфом? Расслабься. Этот тип, который с ним живет – его подопечный. Ничего личного.

– Ты уверен? – настроение Варанта резко улучшилось. Рейке недобро усмехнулся.

– Парень, я не уверен, я точно знаю. Не забывай, где я работаю, – он помолчал и ехидно добавил: – Так что не разводи панику, весь наш "Клуб Посланных Бентеном" остается в прежнем статусе. А ты, как вступивший последним, обязан проставиться.

Варант вспыхнул и чуть не сломал калибаску в руке.

– Я еще не принадлежу к вашему клубу!

– Принадлежишь, принадлежишь, – ласково заверил Рейке и допил остатки пива. – А то бы так сейчас не нервничал.

###

Шаг, еще шаг, бесшумное стекание вниз, на колени, касаясь лбом пола. И кажущееся вечностью ожидание шелкового шелеста широких рукавов Живого Бога – приказ выпрямиться, но еще не разрешение раскрыть рот. Теперь можно сесть, сложив ладони на коленях и не поднимая глаз, и ждать, каким тоном Божественный соизволит заговорить со своим слугой.

– Иши, ты заставил себя ждать. Иди сюда.

Его Высочество принц Иширо послушно сделал несколько шагов и опустился на приготовленный для него футон.

За спиной с шорохом раздвинулись седзи, пропуская двух изысканно одетых красавиц с подносами. Двигаясь легко и грациозно, девушки быстро расставили на низеньком столике еду и удалились, скромно потупив глаза, но не скрывая улыбок.

Император Минамору чуть наклонился вперед, изменив своему обычному положению неподвижной статуи, и принял из рук младшего брата чашечку с подогретым саке. Длинные блестящие волосы властителя Японии тяжелым плащом лежали на его плечах и смешивались с фиолетовыми складками просторного шелкового одеяния. На белоснежном точеном лице, неподвижном словно маска, резкой тенью выделялись черные брови и неправдоподобно длинные густые ресницы, из-под которых временами ртутью поблескивали нечеловеческого разреза глаза. Божественному Микадо не было нужды в ритуальном макияже, чтобы внушить подданным трепет – внешность его от природы в пронзительной красоте своей граничила с уродством. Отражение той же красоты виделось и в лице принца, семейное сходство было бесспорным, но Иширо при этом был обычным человеком, Минамору же – Богом.

Первые глотки были сделаны в дружелюбном молчании. После саке принц ощутил приступ здорового голода и взялся за палочки. Можно было не стесняться и не спрашивать особого разрешения – судя по приветствию, император был настроен провести время в приятной беседе с младшим братом, а не выслушивать доклад полковника императорской службы безопасности.

Когда трапеза уже подходила к концу, а темы все чаще сворачивали с дел семейных на дела городские, Минамору как бы между прочим обронил:

– Кстати, а как там твоя загадочная находка?

Иширо позволил себе улыбнуться.

– Полагаю, что скучно не будет…

Фраза была волшебной.

Жизнь дворца вообще и императорской семьи в частности уже много веков подчинялась строгому регламенту, настоящему диктату традиций и обычаев, и одно из непреложных правил гласило: император ни при каких обстоятельствах не покидает дворцовый комплекс. Могла позволить себе поездку императрица, совершал многочисленные визиты от имени правителя наследник престола, занимались чем угодно старшие и младшие братья Микадо, но сам Божественный был обречен на пожизненное заточение. Да и не только пожизненное – царственный прах тоже оставался здесь. Сознание собственной неизбежной несвободы тяжким грузом ложилось на психику, поэтому не каждый из потенциально подходящих наследников мог стать Императором, проходя строжайшую проверку. Зато у Божественного была его ИСБ, в неофициальную обязанность сотрудников которой входил, в числе прочего, и поиск всевозможных занимательных диковин для утоления информационного голода императора.

Особая роль в этом поиске отводилась научно-исследовательскому сектору ИСБ, которым и командовал младший брат Микадо, полковник Иширо. Принц не раз развлекал Божественного научными головоломками и сообщениями об аномальных явлениях и их расшифровке – если таковая появлялась в результате вдохновенной работы сотрудников НИС. Разумеется, историю с пришельцем и его самолетом постигла та же участь, и сейчас Император жаждал свежих подробностей, как дети ждут продолжения сказки на ночь, а взрослые – следующей серии любимого фильма.

Принц с меланхоличным видом посмотрел на свои руки. Сделал еще глоток саке. Вздохнул. Минамору чуть-чуть улыбнулся и тихим голосом произнес с еле уловимой угрозой:

– Иши! – пошарил возле себя в шелковом ворохе и бросил в брата костяным гребнем.

Полковник спокойным движением поймал резную вещицу, поднялся с места и встал на колени за спиной царственного родственника. Взял в руки тяжелую блестящую прядь, пропустил сквозь пальцы, любуясь, и принялся бережно и уверенно проводить гребнем по всей длине черных струящихся волос.

– Все запутано, и простых объяснений нам пока не найти. Набор фактов странный и, на первый взгляд, противоречивый. Откуда взялся самолет мы, по-прежнему, определить не можем, но Фразенхорф настаивает на гипотезе автономного гиперпрыжкового портала и размахивает распечатками картин поля Мотоми. И сам пилот безо всякой аппаратуры, буквально показывая пальцем в небо, настаивает на его, портала, существовании. Но это грозит таким глобальным переворотом в физике, что принять подобное объяснение более чем как рабочую гипотезу я не решаюсь. А дальше – еще интереснее. Сэйто готов присягнуть, что единственное имевшее быть вмешательство в память нашего пилота – это блоки на определенные участки, а во всем остальном его память подлинная и никакой иной коррекции не подвергавшаяся. Но ничего хотя бы отдаленно напоминающего реальность пилот не помнит, а то, что он помнит, никак не может быть отнесено к нашему времени. И даже к нашему прошлому. Версия о клоне тоже не пережила тщательных медицинских исследований. Что мы получаем в итоге?

Минамору помолчал немного и уточнил:

– Гость из иного мира? Мы доигрались с порталами? – Последние слова даже не были смягчены улыбкой.

– Нет, – сухо отрезал Иширо, – скорее кто-то неудачно покусился на нашу монополию. И похоже, это были наши же военные… Если бы они догадались сами, мне со всеми моими учеными надо идти подмастерьями в военные лаборатории, – неохотно произнес он наконец.

Император усмехнулся, чувствуя, как задето этим предположением самолюбие принца.

– Так что же ты до сих пор не вздернул на дыбу этих самых военных и не попросил у них ответа доходчиво и лично?

– Зачем? – Минамору не видел ответную улыбку полковника, но легко представил себе этот цивилизованный оскал прирожденного, но воспитанного хищника. – Я не хочу спугнуть добычу.

###

– Ты бы это… обороты прикрутил малость у своей харизмы!

Бентен обернулся от кухонного стола, где крошил кальмаров, и посмотрел на Сенгоку с терпеливым утомлением во взоре. Японец не внял молчаливому укору, привстал, утащил из-под ножа аппетитный ломтик и продолжил:

– Парень, между прочим, ничем не виноват, что у тебя личная жизнь не складывается. А ты на него сразу тяжелыми орудиями. Ах-ах, глазки-губки, улыбочки. Тут и святой не устоит, а он, между прочим, вообще не понимает, что происходит!

Кането прыснул, а потом и вовсе неестественно захохотал в полный голос, уронив нож и хлопая себя ладонями по коленкам.

– Ты сам-то понял, что несешь?

– Я-то понял, – резко ответил японец. – А вот ты, похоже, не понимаешь, что делаешь. Ты еще даже не знаешь, где этот малый окажется через пару недель, а уже поставил себе цель охмурить его по полной. И не надо мне тут масок оскорбленной невинности, а то я тебя не изучил как облупленного!

Бентен помрачнел и отвернулся.

– А тебе, собственно, что с того? – Нож с удвоенной энергией застучал по разделочной доске.

Сенгоку ненадолго замолчал, дожевывая кусок кальмара. Взял из вазочки хрустящий белковый кубик, покрутил в пальцах.

– Жалко мне парня. Невинный он какой-то… не знаю, откуда он такой свалился, но твои изыски для него явно… чересчур.

– Это моя работа, Гоку.

– Так ты, вроде бы, не проституткой работаешь!

Нож с дребезжанием вонзился в пластик стола у самых пальцев японца и словно неохотно застыл, перестав вибрировать. Сенгоку посмотрел на него с ухмылкой, без усилия высвободил лезвие и покорябал ногтем глубокую царапину.

– Ага… значит-таки знаешь за собой вину, а?

Бентен посмотрел на приятеля с бессильной ненавистью.

– Ну что ты суешься не в свое дело, а?

Сенгоку удивленно приподнял брови, глядя на разъяренного приятеля.

– Так… дело нечисто. Бентен, ты что, всерьез на него глаз положил?

– Нет! Это приказ Аридзимы! Еще вопросы есть?

– Гонишь, – хладнокровно отпарировал японец. – Гонишь дважды и без зазрения совести. Ты послал бы Аридзиму с такими приказами в полицию нравов, и он это прекрасно знает. Это во-первых. А во-вторых, парня ты охмуряешь по собственной инициативе. Это невооруженным глазом видно.

– Ну а тебе-то какое до этого дело?! – повторил Бентен, – Или ревность заела?

Сенгоку присвистнул и закатил глаза.

– Все, понял-понял, молчу. Африканские страсти, любовь с первого взгляда, тайные муки совести и все такое… не мой коктейльчик. Но имей в виду, что глаза я парню открою – чтобы игра шла на равных. Давай, работай, твоя очередь. А я спать пошел.

Бентен поймал небрежно брошенный нож и зажмурился, подавляя приступ бешенства. Кажется, своими силами справиться было уже нельзя, но и на этот случай имелось верное средство.

Он положил инструмент на стол и достал из ящика упаковку джока.

###

Лэнсер проснулся, и некоторое время соображал, где он находится. Спросонок понять было сложновато, особенно потому, что из головы упорно не выветривались обрывки неспокойных, каких-то мутных и муторных снов. Насколько он мог вспомнить, снилось ему, что он докладывает о происшедшем ни больше, ни меньше, чем адмиралу Конюхову. Это притом, что адмирала Иеро и видел-то пару раз в жизни – и то, будучи в весьма юном возрасте. Во сне же, почему-то, было совершенно очевидно, что с Конюховым они находятся в той стадии знакомства, которая называется "вместе пили". Называл Иеро в своем сне старшего по званию по прозвищу-позывному, и, кажется, вспоминал, что пили они вместе не что-нибудь, а пиво, при чем в каких-то совершенно несусветных количествах. Что советовал адмирал по поводу сложившейся ситуации, да и что это была за ситуация, терялось в сумбуре, чем-то похожем на состояние глубокого алкогольного опьянения. Видимо, и в этом, конкретном, сне, они тоже пили. Притом, что в реальности Иеро к алкоголю был равнодушен, а пиво просто не любил.

Что же касается адмирала… Адмирал Сергей "Хантер" Конюхов пропал неизвестно где вместе с большей частью Экспедиционного Корпуса. Этот Корпус был сформирован объединенным правительством Земли вскоре после окончания Всеобщей Гражданской войны и предназначался для дальней космической разведки. Возможно даже – разведки боем. Сам Лэнсер провел на одном из кораблей Экспедиционного корпуса все детство и почти всю юность, и на Землю вернулся только в возрасте восемнадцати лет – для того, чтобы принять участие в другой войне, уже с внешним врагом, пришельцами-инсектоидами, которых люди окрестили инсэнтами. А вот основные силы Корпуса вернуться не смогли – то ли им помешали, то ли произошел сбой навигационной системы, но с тех пор о возвращении экспедиционного флота оставалось только мечтать.

Излишне говорить, что ни о каком близком знакомстве Лэнсера с Хантером и речи быть не могло. Впрочем, сон на то и сон, что в нем может быть что угодно.

Вместе с адмиралом, флагманом, и остатками флота пропали и родители Иеро – и мать, и отец были офицерами космического флота, перешедшими в Корпус сразу после его создания. О родителях пилот особо не горевал, хотя бы потому, что нечасто видел их и раньше, даже пока связь с флотом Хантера еще сохранялась. Он их вообще почти не помнил – фанатики идеи, отдав сына в Летную Академию, почти забыли о нем, посчитав, что при любом раскладе обеспечили ребенку безопасность и уход. Невзирая на то, что пресловутый "Фортресс-Шесть", ранее служивший орбитальной станцией, входил в состав экспедиционного флота, навестить сына чета Сегард не удосужилась ни разу за добрых десять лет. Иеро не исключал, что, возможно, с ними что-то случилось еще когда ему было лет шесть, а ему из-за какой-нибудь ошибки или по причине секретности забыли об этом сообщить. В общем, кроме странного имени, пилот от родителей ничего не получил и даже вспоминать о том, что они у него вообще были, и, даже, может быть, еще есть, не любил.

После адмирала приснилась покойная жена, совершенно не похожая на себя же живую, совсем чужая, холодная, отстраненная – как зловещий призрак. Она ужасно походила на свою мать – или Мать инсэнтов, что, в принципе, одно и то же. Она смотрела на Иеро странно, с выражением озадаченного неудовольствия и немигающий взгляд ее некогда ясных голубых глаз напугал его до холодного пота и желания немедленно проснуться. Хотя там, во сне, Лэнсер понимал, что покойница не причинит ему вреда, скорее, наоборот, озабочена тем, как ему помочь, но озабочена не по-человечески, а по-своему, по-инсэнтски, и ее озабоченность пугала еще больше. В конце концов она спросила: «Интересно, и что ты собираешься делать дальше?», – тоном, в котором не было даже любопытства, а скорее, какой-то извращенный научный интерес.

После этого вопроса Лэнсер и проснулся окончательно, сообразив, наконец, что находится он в квартире беловолосого Кането Инадзуми, в непонятно откуда взявшемся городе Эдо, столице Японской Империи, которой никак не могло существовать в 2040 году, но которая успешно существовала в году 2810.

###

Как правильно называть то сооружение, на котором пилот лежал, он понятия не имел, а потому определил его для себя, как диван. И этот самый диван был вполне удобным ложем, так что Лэнсер, несмотря на неприятные сны, чувствовал себя вполне выспавшимся. Вставать ему не хотелось, а раз не хотелось, то он и не стал – спешить ему было особенно некуда, точнее, совсем некуда, так что валяться в постели он мог сколько душе угодно. Освещение в комнате наводило на мысль о позднем утре в пасмурный день, а вот понять, было это освещение естественным или искусственным, пилот так и не смог. В воздухе витал слабый аромат, напоминающий запах свежего кофе, но в то же время неуловимо от кофейного отличающийся. С кухни доносились обрывки негромкого разговора – легко узнаваемые ехидные интонации чернявого японца с именем, напоминающим что-то из давно забытых уроков истории, и еле различимые ответы Кането, совершенно лишенные вчерашней кокетливой игривости. Пилот так и представил себе двух приятелей – агрессивное веселье одного против ледяной язвительности другого. Та еще парочка…

Осознав, наконец, свое положение в мире, Иеро решил воспользоваться паузой в непрерывно валившихся на его голову событиях разной степени удивительности и подвести кое-какие итоги. Что-то ему подсказывало, что как только в окрестностях дивана появятся Бентен или Сенгоку, события продолжат сыпаться и спокойно поразмыслить не удастся. А надо было.

Вчерашний вопрос о том, кто, все-таки, сошел с ума, стоило пока отложить куда-нибудь подальше. И чем дальше – тем лучше. А лучше всего просто забыть про него начисто, хотя бы временно, а то и будучи абсолютно нормальным можно свихнуться от таких вопросов, да в такой постановке. В конце концов, тому, что мир, который Лэнсер помнил, все-таки существовал, нашлось достаточно подтверждений. Хотя по-прежнему не было никаких гарантий, что существовал он именно в том виде, в каком вспоминался пилоту. Следовало, пожалуй, спросить у Бентена, что у них тут умеют делать такого с человеческой памятью – благо, город Эдо был в восприятии Иеро удивительно похож на декорации научно-фантастического фильма выпуска этак года 2000-го – да прикинуть, могли ли такой трюк провернуть с его, Лэнсера, памятью. Но это – потом. Пока же надо было анализировать факты, а для этого можно сделать маленькое допущение, что сам Лэнсер пребывает в здравом уме и трезвой памяти.

Первое: в небе над тем местом, куда он ухитрился грохнуться, имелся портал. В суматохе вчерашнего дня вопрос о портале так и не всплыл, ну и бог с ним. Всплывет – Лэнсер ответит. Решение ничего не скрывать пришло как-то само собой – а смысл? Если эти, местные, захотят ему чем-либо навредить, так помешать он им все равно ничем не сможет. Пока же обращались с ним на удивление хорошо – лечили, кормили, поили, охрану приставили. И, хотя, похоже, тоже не понимали, как он сюда попал, не считали, что он это сделал злонамеренно, а если и считали, то ему этого не показывали. Что лишний раз свидетельствовало что Эдо расположен либо не в том мире, либо не в том времени.

Второе: фотографии. Фотографии эти Лэнсер возил с собой в том самом планшете на протяжении последних лет пяти, наверное. И они были теми же самыми, а не, скажем, другими отпечатками с тех же негативов – обтрепанные углы, трещины – все это присутствовало там же, где и было всегда. Осталось только узнать, что там покажут те исследования, для которых у него вчера несколько фотографий изъяли. Что им пять лет, или что им восемьсот с лишним.

То есть, весь небогатый набор его личных вещей имелся в почти полном комплекте – не хватало только "Дэйты".

Если рассматривать только эти два пункта, все получалось предельно просто: на своей неисправной машине Лэнсер, скорее всего, угодил в портал – и даже не заметил этого. Благо, отношения с порталами у него были особыми.

Порталы считались явлением уже почти привычным – достались в наследство от расы инсэнтов, которые, собственно, оставили на Земле этих дырок в пространстве до чертиков. Те, кто мог порталы видеть, в большинстве своем, традиционно обходили их десятой дорогой. Те, кто порталы не видел, могли плевать на них с высокой колокольни – для них аномальные зоны были совершенно безопасны, за редким исключением. Лэнсер же принадлежал к меньшинству первой категории. Мало того, что он порталы видел. Так он еще, по большей части, умел ими пользоваться. Как он это делал – он сам не знал. Просто при взгляде на портал он четко знал, где вывалится, если ему взбредет в голову в этот портал сунуться. Или, если понимал, что таких мест несколько, мог оказаться именно в том, которое ему больше всего приглянулось. Если же определить, где пилот окажется, войдя в район действия этой чертовщины, не получалось – портал считался опасным, и от него стоило держаться подальше.

Способность находить порталы проявилась у Иеро где-то на третий год войны. И не у него одного. А может быть, эта способность и вовсе была у некоторых людей его поколения врожденной, просто раньше порталов не было.

Вероятно те, кто занимался, точнее, пытались заниматься, исследованием этого инсэнтского наследства, делили их на какие-то группы, классы, или категории и изобретали для них наукообразные названия. Те же, кто, как Лэнсер, имел дело со всем этим на практике, называли их порталами. Причем те, которые опасны не были, именовали "прямыми", а те, которые опасны были, не мудрствуя лукаво, звали "кривыми". По аналогии с "кривыми руками", "кривыми драйверами" и кривыми зеркалами. Человек, исчезнувший за кривым порталом, никогда больше нигде не появлялся – это, к несчастью, было проверено неоднократно. Правда, до Лэнсера доходили слухи, что где-то из кривого портала вывалился кто-то или что-то, но кто или что это было, выяснить не удалось – потому что оно свалилось с пятисотметровой высоты и разбилось в лепешку. Единственное, что можно было сказать – скорее всего, когда-то оно было живым.

А вот порталы прямые кое-кто преспокойно использовал как ускоренный транспорт до места назначения – и Лэнсер в том числе. Поскольку никакого оригинального (и приличного при этом) названия для людей, небрежно обращающихся с природными аномалиями инопланетного происхождения, так и не нашлось, их банально называли "проводниками". Проводников было мало до крайности, и обычно они отнюдь не горели желанием рассказывать каждому встречному-поперечному об своих талантах. Никому не хотелось стать объектом пристального интереса какого-нибудь очередного Императора Джона Смита Великого, повелителя трех деревень и одного поселка, возмечтавшего о расширении территории и жаждущего заполучить "живое супероружие". Притом, что почти все проводники были ветеранами войны против инсэнтов, а некоторые – еще и гражданской, скрыть они могли от мирных граждан все, что угодно. Да граждан, собственно, как правило, ничего и не интересовало, у них и так проблем хватало, гораздо более прозаических и оттого более весомых.

Итак, вероятно, что Лэнсер попросту влетел в кривой портал. И этот портал каким-то образом выкинул пилота здесь, в Эдо, в 2810 году, на целые и невредимые Японские острова.

Интересно было бы посмотреть на эту чертову дырку поближе и подольше – может, тогда станет хоть чуть-чуть яснее, как такое могло получиться. Может, если он кривой – он переместил свою жертву во времени? Но островам, уничтоженным в 1999 в 2810 взяться неоткуда – не заново же их насыпали из чувства ностальгии.

Тогда получается, что это вообще другой мир. Другое измерение? Или как там это называлось в фантастике? "Параллельный мир", что ли? Лэнсер даже в такое мог поверить, тем более что какие-то научно-популярные гипотезы с доказательствами существования параллельных миров ему еще в школе на глаза попадались, а невероятных событий он в свои тридцать лет повидал с избытком. Одним больше, одним меньше – почему бы и нет? Хотя бы ради сохранности психики.

Может, потому и не возвращались те, кого в такой портал занесло? Может, кривой портал раскидывает своих жертв по параллельным мирам, или измерениям? В таком случае, Иеро очень повезло – могло ведь и вообще черт знает куда закинуть, а тут, все-таки, люди, и не просто люди, а техногенная цивилизация…

Гипотеза пилоту нравилась. Даже очень нравилась. Только вот некоторые мелочи в нее не укладывались. При чем мелочи не такие уж и мелкие. Например – что случилось с самим пилотом? Кто и как отмотал "биологические часы" его и так-то не вполне нормального организма на пять лет назад? И главное: а кому и на кой черт это понадобилось? С некоторой натяжкой, конечно, можно было бы и это списать на неизвестные свойства кривых порталов. Или на проделки тех, кто этих порталов в небесах над Землей понаделал. Да, пожалуй, пока можно было считать так. По крайней мере, до обнаружения еще хоть каких-нибудь фактов.

Вспомнив об инсэнтах и их способностях, Лэнсер снова вернулся к давешнему сну. Сон, все-таки, оставил неприятный осадок в душе – из-за покойной супруги. В принципе, в человеческом смысле этого слова Клэр даже и не умерла. Она просто перестала существовать, как отдельная личность, вернувшись к своей Матери. Дематериализовалась. Пилоту от этой метафизики тогда легче не было, как верующим редко бывает легче от осознания, что близкий не исчез, а переместился в рай. Чем он занимался следующие два месяца после смерти жены, Лэнсер просто не помнил. Романтическую версию про помешательство с горя Иеро опровергал потом долго и нудно, пока ему это не осточертело, и он не плюнул на эту затею.

Один назойливый ученый придурок даже пытался заняться исследованием – мол, как повлиял на человеческую психику уход к Матери высшего инсэнта, с которым человек был эмоционально связан. Ученого маньяка в тот раз выпроводила из дома старинная подруга пилота, Кора, в силу юного возраста считавшая версию про помешательство с горя более правдоподобной, чем любые высоконаучные обоснования.

"Ну да, – подумалось Иеро. – Кора, сейчас, наверное, считает, что у меня рецидив, четыре-то года спустя, и ищет меня по всяким буеракам. По обыкновению, поставив на уши всех остальных. Которые мне за это по возвращении голову открутят. На радостях". Пилот улыбнулся, по привычке покрутил на пальце обручальное кольцо… точнее, попытался покрутить – кольца на пальце не оказалось. Видимо, тоже осталось у медиков. "Интересно, как они его снять-то ухитрились? Надеюсь, что, не разрезав на куски! Надо спросить, может, вернут…" С этим Лэнсер и решил, что пора вставать. Хотя бы для того, чтобы найти Бентена и попросить его узнать про кольцо – все-таки, эта вещь была пилоту очень дорога.

###

У Рейке, условно осужденного служащего Особого отдела полиции, был своеобразный приработок. Иногда он продавал на сторону кое-какую информацию, предназначенную только для служебного пользования. Ему хватало ума не выдавать каких-либо секретных, совершенно секретных и тому подобных вещей – это было слишком опасно, к тому же, Рейке вовсе не желал, чтобы из-за него что-то случилось с его коллегами из Особого отдела. Не только потому, что самого Рейке после этого мгновенно вычислили бы и пустили бы в расход, но и потому, что он был, в некотором роде, патриотом своей организации и гибели никому из сотрудников полиции не хотел. Почти все они, в той или иной степени были его товарищами по несчастью, что техники, что медики, что силовые группы.

Другое дело, сообщить кому-то, вроде Варанта, некоторые детали из личной жизни коллеги – оттого, что Варант узнает, чем сейчас занят Бентен, ни Бентену, ни его подопечному хуже не станет. Скорее, даже станет лучше, потому что влюбчивый придурок перестанет мешать красавцу работать. А сам Рейке, основатель "Клуба Посланных Бентеном" получит небольшую денежную сумму и самую малость морального удовлетворения.

А вот второй клиент (если Варанта можно было считать клиентом, конечно), Рейке не понравился сразу и решительно. Возникло даже желание уйти, немедленно, не подходя к потенциальному заказчику. Во-первых, у этого человека была очень характерная осанка – так держатся исключительно военные в штатском, и больше никто. Во-вторых, при виде этого весьма солидного господина у Рейке моментально заломило в висках. Если второе было необъяснимо и только обостряло дурные предчувствия, то первого было вполне достаточно, чтобы немедленно отказаться от идеи вести с ним какие-либо дела. Мало того, что сдавать своих армейским было западло, так, скорее всего, и вместо оплаты хмырь из армии сдаст Рейке вчистую Аридзиме. Существовало еще и "в-третьих" – клиент был блеклый, усредненный какой-то, без особых примет, как кукла из тех, что подешевле, даже двигался будто бы слегка механично, размеренно, правильно шагал, словно по ровному плацу, а не в толпе на станции "воздушки". Другое дело, что уж чего-чего, а кукол техник Особого отдела Рейке Китано навидался в своей жизни достаточно, знал их, как облупленных и всех, кроме самых уж навернутых и разбалованных владельцами образцов, определял в любой толпе на взгляд без помощи сканера. Солидно и прилично одетый господин с военной выправкой и походкой куклой не был. И даже кибером не был. И, тем не менее, очень походил на карикатурный типаж "тупой куклы". Впрочем, на типаж "твердолобого вояки" он походил еще больше, не без ехидства отметил для себя техник, который к куклам, независимо от их класса, относился значительно лучше, чем к военным. Одним словом, клиент был каким-то странным. А вести дела с ненормальными Рейке решительно не хотелось.

Первый порыв – немедленно уйти – Рейке подавил: деньги были нужны, если не позарез, то сильно. Стоило хотя бы узнать, какую информацию запросит этот тип, и если он захочет знать слишком много, то просто отказать. А если станет настаивать, хоть это и маловероятно – доложить своим. И пусть Шеф разбирается, кому и зачем понадобилась эта информация об Особом отделе. Благо, за возможность истрепать пару десятков километров нервов военным Аридзима ухватится с гарантией – в прошлом году одна из силовых групп чудом не погибла по вине армейских высших чинов, не пожелавших согласовывать с Особым отделом свои действия, в этом чуть не сорвались три крупных операции по той же причине. Да и вообще… не любили армию в Особом отделе чуть ли не все поголовно, даже очень не любили.

Была еще вероятность, что этот заказчик, например, бывший военный – иногда такие встречались в стройных рядах разнообразных частных сыскарей и служб безопасности мелких фирм и фирмочек. Это меняло бы дело в корне. А если это, все-таки, окажется военный не бывший, а настоящий… тогда, пожалуй, будет совсем не лишним знать, что же армии понадобилось от Особого отдела. А прикинуться дурачком никогда не поздно – что, мол, с меня взять, я там техником работаю, а не секретаршей Аридзимы!

Человек в штатском остановился у одной из колонн станции "воздушки", в стороне от общего потока пассажиров. Стоял спокойно, по сторонам, выглядывая информатора, не озирался, по комму ни с кем не связывался, вооружен, судя по тому, что показывал сканер, не был и "жучков" тоже не имел. Рейке решил подождать и посмотреть, что будет делать потенциальный клиент, если он, Рейке, опоздает. К тому же, голова разболелась не на шутку и дело, кажется, шло к тому, что придется обратиться в медик-часть. Такое уже случалось, правда, всего пару раз, но приятного все равно было мало. Вычислить причины, по которым внутри черепной коробки словно бы размещался постоянно разбухающий шар, грозивший выдавить напрочь хрупкие височные косточки и заставить глаза выпрыгнуть из орбит, как у комического персонажа детских мультиков, пока не удалось. Последствия контузии – и все тут. Вообще-то, голова начала побаливать еще вчера, когда он копался в гараже – черт ее знает, от чего, вроде, они даже не шумели особенно. Но сегодня с утра все было в порядке, а сейчас – снова-здорово, аж треск в ушах мерещится.

Рейке закинул в рот капсулу анальгетика, с трудом проглотил ее, ощутив, как оболочка чуть ли не царапнула пересохшее горло, и стал ждать, следя краем глаза за отирающимся у колонны клиентом.

Через пять минут клиент впервые глянул на часы – но не озабоченно, а, скорее, с недоумением, и оглядел окрестности. Народа на станции было не много и не мало – так, средней плотности толпа, неторопливо и размеренно вытекающая с перехода на тридцать вторую кольцевую линию и тоненький ручеек, текущий ей навстречу, с улицы. У выхода мялась молоденькая девчушка в модном в этом сезоне бежевом китайском платье до середины голени и накинутой поверх, не подходящей к платью, спортивной куртке. В торце станции, у голографической карты, маячил какой-то пожилой тип в дешевом костюме. Клиент Рейке отсвечивал все у той же колонны. Сам Рейке весьма удачно устроился на скамеечке за автоматом с напитками – клиенту его было не видно. Больше никто на станции не задерживался, все шли по своим делам. Посмотрев на часы, клиент даже плечами не пожал – просто опустил руку обратно в карман легкого плаща, прислонился к колонне и продолжил ожидание.

Лекарство, вроде бы, подействовало, виски перестало ломить – все-таки, снабдивший техника этим снадобьем врач хорошо знал свое дело. Ну и что, что свой условный срок этот врач получил за производство некоторых не вполне законных препаратов? Зато во всей химии, способной повлиять на человеческий организм, он разбирался лучше многих "чистеньких" фармацевтов из столичных аптек.

Рейке еще раз оглядел станцию и встал со скамейки. Вставил в автомат карточку, вынул оттуда условленную баночку с охлажденным зеленым чаем, оторвал ключ, даже с любопытством посмотрел на обратную сторону – надпись на банке обещала какие-то несусветные выигрыши – убедился, что ничего не выиграл, с удовольствием отпил, стараясь не облить куртку, и повернулся к клиенту. Карточку автомат сожрал – и правильно, на ней оставались точно те два кредита с мелочью, которые эта баночка стоила. Пользоваться основной кредиткой было бы глупо, а эти, разовые, словно специально придуманы для покупки в автоматах всякой мелочевки да поездок на общественном транспорте – и никто ни за что не отследит, куда ты ездил и что покупал, и с наличными возиться не надо.

Клиент как-то сразу повернул голову в сторону техника, словно все это время знал, где сидит Рейке, и ждал только, чтобы тот встал и взял в руки оговоренный предмет. Выражение лица клиента Рейке не понравилось совсем уже категорически – какое-то оно уж больно было "никакое"… то есть, вроде, выражение на лице и есть, а какое – не определишь. И что он там себе думает – тем более не определишь. Еще больше технику Особого отдела не понравилось, что клиент не стал ждать, пока к нему подойдут, а сам тронулся к информатору. Но теперь уже отступать было некуда, приходилось ждать. Пока он подходил, Рейке пришлось подавить еще один порыв – немедленно нажать кнопку на браслете комма и дать тем самым знать на пульт мониторинга Особого отдела, что с ним происходит что-то не то. Утешив себя тем, что нажать эту кнопку он всегда успеет, техник сел обратно на скамейку и отпил еще глоток чая. Раз уж клиент все равно идет сюда, смысла двигаться ему навстречу нет – они бы встретились точно в середине потока пассажиров, и, наверняка, долго выбирались бы потом из вязкой толпы, что в планы обоих никак не входило.

Подойдя, неприятный заказчик остановился около скамейки, возвышаясь над сидящим Рейке и молча полез в карман. Все правильно – кроме всех прочих опознавательных знаков он должен был предъявить еще и фотографию персидского кота приятеля Рейке, посланную ему вчера самим же техником срочной почтой. Смотрел клиент при этом все с тем же неопределимым выражением, которое сейчас показалось информатору особенно нехорошим. Рекомендовал этого клиента один в высшей степени надежный человек, но, почему-то, в этой ситуации его надежность не казалась такой уж непогрешимой. С фотографией было все в порядке, метка, нанесенная на нее перед отправкой тоже была подлинной, но, тем не менее, у Рейке в третий раз возникло искушение: сделать недоуменное лицо, спросить: "Что это?" пожать плечами, встать и удалиться. Этот благой порыв постигла участь двух предыдущих и техник, взяв фотографию, уставился на клиента выжидающе: мол, чего надо-то? Заказчик повел себя еще более подозрительно, чем до сих пор. На его невыразительно-неприметной физиономии появилось, наконец, поддающееся расшифровке выражение. И было это выражение несколько туповатого недоумения. С этим самым недоумением он смотрел на Рейке добрых секунд пятнадцать, почему-то пытаясь поймать взгляд информатора своими невыразительными глазами. От этой игры "в гляделки" в висках у техника снова начало покалывать. "Чтоб тебя черти взяли, – раздраженно подумал Рейке. – Говори, что надо, или уматывай!" Как ни странно, мысленная ругань подействовала – ненормальный клиент отвел взгляд и разлепил узкие губы:

– Группа "Иронсан", – произнес он ровным негромким голосом. – Три последних миссии и текущая. И еще – какая техника у них сейчас в распоряжении.

Рейке присвистнул.

– Ничего себе! Губа-то у Вас, господин хороший, не дура!

– Я заплачу вдвойне, – сказал клиент тем же негромким ровным голосом, в котором, однако, технику послышались недоумение и чуть ли не обида.

– Да хоть вчетверо, – огрызнулся Рейке, вставая. – Хоть вшестеро. Никто вам таких данных не предоставит, ни за какие деньги. Разве что самого Аридзиму спросите, только мне почему-то кажется, что он вам не ответит.

Пора было сваливать. С клиентом все ясно – просто псих, обчитавшийся детективов или еще какой-то чертовщины, и возомнивший себя тайным агентом. А посредник, видимо, просто решил пошутить. Ничего, Рейке потом с ним тоже пошутит. Как-нибудь по-доброму, по-киберполицейски. Только сначала надо, все-таки, избавиться от этого ненормального, пока он еще что-нибудь не отмочил.

Ненормальный, похоже, как раз и собирался выкинуть какой-нибудь фортель – он сделал еще шаг к технику и протянул руку, как будто собирался взять Рейке за плечо. Рефлексы технаря-нелегала с нижних уровней, конечно, существенно уступали рефлексам какого-нибудь уличного самурая, но их вполне хватило, чтобы увернуться от сумасшедшего, даже не расплескав напиток из банки, выскочить на платформу и успеть вскочить в заполненный вагон поезда за пару секунд до закрытия дверей.

– Извините, – пробормотал Рейке в адрес недовольно поджавшей губы дамы средних лет, которую он толкнул, впихиваясь в вагон, и прижался к стеклу двери, выглядывая на платформе ненормального заказчика. Тот всем своим поведением подтвердил, что дело не просто нечисто, а просто из рук вон, до чего плохо: выскочил на платформу так шустро, что оставалось только диву даваться, куда девались его роботообразные манеры. Да и выражение лица у него стало вполне человеческим и совершенно не туповатым – лицо до крайности удивленного человека, и только.

Поезд тронулся, постепенно разгоняясь и в считанные секунды платформа пропала из глаз, сменившись видом на нижележащие уровни через сверхпрочный прозрачный пластик транспортной трубы, замызганный и пыльный. На улице, похоже, опять собирался дождь, а голова у техника снова заболела, как будто он и не принимал лекарства менее, чем пятнадцать минут назад. "Может, это у меня от погоды? – устало подумал Рейке. – Все-таки, не хочется в медчасть… И вот что еще интересно – что, все психи этого города разом повелись на Бентена?"

Глава 7

Гость появился на кухне вскоре после ухода Сенгоку. Бентен чуть сгорбившись сидел спиной к нему и рассеяно следил за игрой индикаторов на передней панели печки. Заслышав шаги, он развернулся к пилоту и растянул губы в вежливой улыбке.

– Доброе утро. Как спалось?

– Спасибо… хорошо.

Посвящать Бентена в свои проблемы Иеро счел излишним. В конце концов, вряд ли в обязанности телохранителя входит выслушивать, что подопечному приснилось что-то не то и поэтому у него теперь отвратительное настроение.

– Присаживайтесь, сейчас будет готов завтрак.

Бентен вынул из печки плотно закрытую емкость, интенсивно встряхнул ее пару раз, высыпал на большое блюдо румяные кусочки в кляре и обернулся к пилоту:

– Ничего не имеете против национальной японской кухни? Способ приготовления, конечно, не классический…

Он говорил, почти не переставая, непринужденно переходя с предмета на предмет, и все это время непрерывно перемещался по небольшому помещению, доставая столовые приборы.

Пилот устроился на том самом месте за столом, с которого не так давно встал Сенгоку, и наблюдал за хозяином с нескрываемым интересом. Дождавшись паузы в его нескончаемом монологе о достоинствах японской кухни, перемежаемом сожалениями о том, что он, Бентен, вряд ли способен дать достаточное представление о ней, Лэнсер, наконец, спросил:

– Вы сейчас очень заняты?

Телохранитель отставил в сторону взятый, было, стеклянный чайник, и оперся обеими руками о стол, наклоняясь к гостю.

– Все мое время принадлежит вам, – яркие карие глаза переливались влажными бликами.

Пилот посмотрел на него, чуть приподняв бровь с выражением вялой иронии. Подобное поведение телохранителя ставило его в тупик. Если бы так повела себя девушка, пилот решил бы, что его очень банально "клеят". Если бы при нем мужчина так себя повел с девушкой, он решил бы, что парень пытается ухаживать. Но такое поведение со стороны мужчины, пусть даже и похожего внешностью на девушку, по отношению к нему самому, Лэнсера озадачивало. А над собственным непониманием происходящего, при условии, что для окружающих в этом происходящем ничего странного нет, пилот предпочитал иронизировать.

– Тогда я хотел бы попросить вас узнать судьбу моих личных вещей, то есть всего того, что было на мне, когда я попал к вашим медикам, – с легким нажимом произнес пилот.

– Это несложно, – кивнул Бентен. Его лицо находилось в каком-то полуметре от лица Лэнсера, пилоту было хорошо видно, как подрагивают в нерожденной улыбке уголки красивых губ.

Это уже и вовсе походило на легкий флирт, и Лэнсер сам не понял, зачем уточнил:

– В первую очередь меня интересует обручальное кольцо.

Лицо телохранителя стало непроницаемым, как белая стена. Он толчком отодвинулся от гостя и сел на второй стул, не глядя вынимая из резной деревянной подставки простые бамбуковые палочки для еды.

– Разумеется. Сразу после завтрака.

Пилот согласно кивнул, взял вилку и наколол на нее первый кусочек. Озадаченность Иеро уже почти достигла того предела, за которым он привык задавать прямой вопрос о сути происходящего. Почти достигла, так что вопрос задан не был.

– Да, действительно вкусно, – произнес пилот, прожевав первый кусок – просто, чтобы что-то сказать.

– Рад, что вам нравится, – невыразительно отозвался Бентен, сопроводив слова улыбкой – такой же вежливой и ничего не значащей, как и та, которой он приветствовал появление пилота на кухне.

Ели они в полном молчании. Когда Лэнсер уже лениво дожевывал последний кусочек, удивляясь плотной сытости после небольшого объема еды, на запястье у телохранителя пронзительно запел металлический браслет, и Бентен с извинениями удалился в комнату. Оттуда донеслись его короткие и отрывистые "да", "нет", "слушаюсь", и на кухню красавец вернулся с совершенно другим выражением лица. Казалось, он только что выслушал невероятно хорошую новость, и поговорил не с начальством, как можно было бы предположить по содержанию разговора, а с любимой женщиной. Строгие черты смягчились, даже движения стали мягче. Чай Бентен готовил, почти танцуя, хотя на пилота смотреть избегал.

– Что-то случилось? – Не выдержал Лэнсер, когда Бентен начал мурлыкать себе под нос какую-то песенку.

– Нет, – улыбнулся Кането. – Чай будете по-европейски?

– Да.

Белые руки выставили на стол перед пилотом молочник со сливками и сахарницу.

– В сахаре, правда, немного слабого стимулятора… ничего не имеете против?

Лэнсер тихо выдохнул и класть второй кусок передумал.

Чашка с чаем тоже осталась почти нетронутой – то ли пилот внезапно вспомнил, что не знает толком, что ест и пьет, то ли просто не хотел чая.

###

Машину, оставленную в гараже управления позавчера, Бентену пригнали как раз сегодня утром, а потому именно на этой самой машине, любимой игрушке полицейского, они с пилотом и отправились наносить визит техникам и медикам Особого Отдела полиции.

Пилот бегло оглядел автомобиль еще в гараже, с выражением чуть отдающего мазохизмом любопытства на физиономии. Разумеется, ничего, хотя бы отдаленно напоминающего привычную для него технику, в этой машине не было, если не считать таким "напоминанием" наличие колес.

– Вам что-то не нравится? – вежливо спросил Бентен. Все его внимание в этот момент было обращено на помигивающий желтый индикатор на лобовом стекле. Пришлось провести зашитым под кожу на запястье чипом над считывающей поверхностью, пополняя счет машины. Частые поездки через платные скоростные магистрали, слава богам, оплачивал Особый отдел, а то никакого жалования не хватило бы… но в этот раз стоило бы отзвониться техникам с большой претензией – какого черта он сам должен следить за счетом, разъезжая по казенным делам?

– Нет-нет, – ответил пилот. – Все в порядке. Просто у нас машины выглядят несколько… по-другому.

На то, насколько сумасшедшим его сочтут после этого "у нас" он предпочел просто наплевать. В конце концов, прикидываться местным жителем с тотальными провалами в памяти его никто не просил. Наоборот, помнится, ему рекомендовали спрашивать, если что… и, скорее всего, рассчитывали на то, что он и сам будет в ответ что-то рассказывать.

Полицейский правильно оценил некую долю вызова в этом заявлении и слабо двинул бровями в немом вопросе. С минуту они смотрели друг на друга через капот, потом пилот махнул рукой и повторил:

– Просто по-другому.

– Расскажете подробнее?

– Расскажу. По дороге.

Бентен кивнул и отступил на шаг, давая дверце подняться.

Путь до Управления можно было сильно сократить, воспользовавшись все теми же платными магистралями, но некое глухое раздражение, плавно перерастающее в неконтролируемую вредность, заставило Бентена упрямо выбирать самые перегруженные трассы, пробки на которых уже вошли в легенды столицы.

– Пробки у вас тоже другие? – Невпопад спросил полицейский, перебирая аудио-каналы в поисках музыки на свой вкус. За короткий промежуток времени Лэнсеру успел получить исчерпывающую информацию о музыкальных пристрастиях своего телохранителя – то же самое лицо, которое могло бы соперничать в своей бесстрастности с фарфоровой маской, сейчас было на редкость выразительно и подвижно. Серия гримас, означающих различную степень неудовольствия, завершилась мечтательной улыбкой, и салон утонул в бирюзовых волнах старинного блюза.

– Пробок у нас нет вообще, – наконец ответил пилот. – Впрочем, городов таких размеров у нас тоже нет. И много еще чего нет… все не перечислишь.

– Расскажите хотя бы, как называется это самое "у вас".

– Как называется? – Лэнсер искренне удивился вопросу. – Земля. На разных языках по-разному, конечно, но смысл один.

– А то, что находится за порталами, вы как называете?

Лэнсер откинулся на спинку удобного сиденья, и какое-то время молча смотрел в низкий потолок машины. Бентен его не торопил, рассматривая карту маршрута с целью слегка подкорректировать программу автопилота.

– Не знаю… – прозвучал ответ. – Обычно за порталом та же Земля, просто другое место. Хотя, наверное, у вас тут портал кривой.

– То есть, ничего, подобного вашему случаю неизвестно? – Уточнил Бентен.

– Смотря, что считать подобным. – Отозвался пилот, продолжая глядеть в потолок. – Если всех, кто исчез за порталом и не вернулся – тогда известно. Только к вам сюда они явно не попадали…

– Но если вы видите этот портал своими глазами, значит, наверное, можете войти в него снова? И выйти дома? Или нет? – Живо поинтересовался телохранитель. Не только потому, что порученное дело, наконец, начало сдвигаться с мертвой точки… вопрос, сможет ли пилот уйти, как пришел, волновал Бентена куда больше, чем следовало бы только в интересах дела.

– Ну-у… войти, наверное, смогу. – Ответил пилот, принимая нормальное сидячее положение. Видимо, затянутый мягким пластиком потолок перед носом ему надоел. – Правда, я вчера не разглядел его толком, портал этот. Поэтому не знаю, выйду я дома или черт знает где. К тому же, не только в этом портале дело, да и ведет он, скорее всего, не ко мне домой.

– Почему? – Кането машинально постукивал пальцами по приборной панели в такт музыке.

– Мне кажется, что между моим домом и вашим Эдо я должен был побывать еще где-то. Сами видели, что со мной случилось – помолодеть на добрых пять лет ни с того, ни с сего, я не мог. Хотя, конечно, черт их знает, эти кривые порталы… – рассуждал вслух пилот.

И закончил доводом, который почему-то не пришел ему в голову утром:

– Если бы дело было только в портале, я бы, по крайней мере, помнил, как я в этот портал угодил. А ведь там, где я последний раз был, никаких порталов, ни прямых, ни кривых, и в помине не было…

###

Привычно взмахивая рукой перед панелью идентификатора, Бентен с усмешкой отметил про себя значительную разницу в собственных ощущениях от визита в Управление прежде и теперь. Почему-то наличие рядом подопечного пилота заставляло полицейского чувствовать себя значительнее и как-то гораздо более непринужденно, словно он заглянул на работу в свой законный выходной.

– Повернитесь вот так, Иеро… все, мы можем идти.

Пилот терпел все предписанные режимом секретности процедуры молча, погруженный в собственные мысли. Бентен в считанные минуты уладил все формальности, провел гостя в секцию для хранения вещдоков и жестом фокусника вытянул из стены нужный бокс, предлагая Лэнсеру самому перебрать небогатую коллекцию. Здесь же находился хрустящий лист пластиковой распечатки с протоколом лабораторных исследований – Бентен воспользовался моментом и первым делом извлек именно его, вчитываясь в казенный текст, испещренный нацарапанными от руки личными комментариями старшего аналитика.

– Фотографии подлинные… разница в возрасте каждой из них соответствует датам на снимках… возраст самой поздней… кольца в списке нет.

– И в ящике тоже, – сухо заметил Лэнсер. Пробежал глазами листок и снова надолго замолчал.

Воздух на улице пах городской весной. Бентен сощурился на яркое солнце, вздохнул полной грудью, точно только что вышел из пыльного застенка, и повернулся к своему спутнику.

– Куда теперь?

– Да мне как-то безразлично, – прохладно отозвался пилот.

– Значит выбор за мной, – Бентен разблокировал машину, скользнул на водительское сиденье и сладко потянулся. – Покажу вам местные развлечения. Не против?

– На ваше усмотрение.

Возвращаться в квартиру Бентен не желал категорически. Причин тому было множество. Во-первых, в квартире занять пилота чем-либо увлекательным было бы изрядно проблематично, а давать ему замыкаться в себе грозило теми еще осложнениями. Во-вторых, следовало как можно дольше ограждать Лэнсера от контакта с Сенгоку… ну, по крайней мере до тех пор, пока это представлялось возможным. В-третьих, любопытно было бы посмотреть, не проявятся ли вчерашние гении слежки.

– Ну, что я могу сказать, – задумчиво произнес пилот, глядя сквозь лобовое стекло на маячащую впереди очередную пробку. – Все еще более странно, чем мне казалось.

– Я рад, что в сложившихся обстоятельствах вы не разучились удивляться! – Хохотнул Бентен, нахально бросая машину вправо, в узкий проезд между зданиями. Терять время в ожидании ему расхотелось, гораздо приятнее была перспектива посидеть с пилотом где-нибудь в уютном баре, потягивая коктейль, или нырнуть в грохот нео-панковской дискотеки и посмотреть наконец, как ведет себя этот человек в обстановке максимально неформальной... И вообще – развлекаться в рабочее время, да еще когда это, фактически, вменяется тебе в обязанность – это же прекрасно.

Чтобы вывернуть обратно на магистраль, пришлось грубо нарушить правила движения, и в салоне противно заверещал вызов с полицейского пункта. Бентен хмыкнул и включил видео.

– Инадзуми, твою мать! Однажды твоего иммунитета не хватит, и ты огребешь по полной! Я буду счастлив лично надрать тебе задницу!

– Не сомневаюсь! – Ухмыльнулся Бентен, сложил губы, посылая извергающему проклятия постовому воздушный поцелуй, и прервал связь.

– Так что вы там говорили про странности?

– Какая прелесть, – протянул пилот. – Вот честно – про проблемы с регулированием дорожного движения я только в старых книжках читал.

Бентен с искрящимися от смеха глазами повернулся к пассажиру и с гримаской потер пальцем кончик длинного носа.

– У вас все такие сознательные?

Пилот фыркнул, неожиданно развеселившись.

– Нет! У нас просто почти нет уличного движения. И поэтому регулировать его не надо.

– А у нас за этим следят процессоры в машинах... потому что на людей в таком потоке никто не надеется. Отключенный автопилот за версту виден на всех мониторах дорожной службы, и на право его блокировать нужно специальное разрешение. Которое у меня есть! – Весело заключил Бентен и ловко втерся в сплошной поток несущихся по автостраде машин.

– Я б свихнулся, – честно сказал Лэнсер. – Разрешение, то, се… ладно, дело не в этом.

Он помолчал, глядя на приборную панель машины.

– Вернемся к нашим странностям. По итогам сегодняшнего визита, хотя бы. Итак, вещи. Вещи, несомненно, мои. Странность только в том, что это не та одежда, в которой я вышел из дома. И вообще, это барахло пятилетней, если не больше, давности – я бы в этот комбинезон тем утром и влез-то с трудом. Я тем утром был в форме, а это вещи гражданские.

– Заба-авно... – протянул Бентен. Пилот с любопытством проследил, как выражение веселой игривости в лице его спутника сменилось задумчивой сосредоточенностью. – Значит, кто-то хотел устроить мистификацию? Заставить вас поверить в то, что вы находитесь во времени 5 годами раньше?

Пилот в очередной раз пожал плечами.

– Не думаю. Какой смысл? Я же помню, сколько мне лет, и даже помню, что я должен выглядеть не так. Ну и пятью годами раньше, так же, как и сейчас, ничего, подобного вашему городу у нас не существовало. Скорее, тут что-то другое. К тому же, пропало, к примеру, обручальное кольцо – а я его даже с мылом снять не мог. А сейчас даже следа на пальце не осталось. Да много еще что не так. Например, фотографии... – Лэнсер погладил лежащий у него на коленях планшет. – Они на три с половиной года старше, чем должны быть. То есть, три года или около того я был... где? Где-то?

– Возможно, вам стоит согласиться на более подробное исследование вашей памяти, – медленно проговорил Бентен. – Боюсь, что пока у нас нет более надежного способа заглянуть в ваше прошлое. Хотя… лично я бы с огромным удовольствием пообщался бы с теми деятелями, которые вчера проявляли к нам столько внимания. Они явно знают больше, чем вы сами.

– Хотел бы я знать, откуда, – пробормотал Иеро.

– Я тоже. Но одна из целей нашей с вами прогулки – привлечь их внимание, дабы познакомиться поближе… так дадим же им шанс!

###

Найти место на парковочной площадке перед заведением было сложно, но Кането это не сильно взволновало. Он бесцеремонно занял выделенный разноцветными метками участок для служебного транспорта и выжидательно сощурился на грозного охранника, немедленно направившегося к машине.

– Не выходи, пожалуйста… – бросил Бентен и с сияющей улыбкой покинул салон.

Пилот пожал плечами и кивнул. Внешние звуки в машину практически не проникали, но это было не обязательно для того, чтобы догадаться о содержании разговора – позы и мимика беседующих были совершенно прозрачны. Полицейский ленивым жестом предъявил удостоверение и видимо говорил что-то о чрезвычайных обстоятельствах и срочной надобности, охранник посматривал на привилегированного гостя в машине без симпатии, но возражений не нашел, с чем и удалился.

– Прошу! – Бентен распахнул дверцу с видом победителя, преподносящего трофей.

– И ради чего такие усилия? – Спросил пилот, выбираясь из машины и оглядывая забитую техникой стоянку и тщательно пряча от телохранителя свой с трудом сдерживаемый смех. Гордящийся своей выходкой красавец до боли напоминал Лэнсеру козыряющего своей доблестью мальчишку… или девчонку – если вспомнить ту же Кору. Сделать серьезное лицо было трудно – но у пилота был богатый опыт.

– Здесь расположен хороший клуб. Если хочется отвести душу в некриминальном безобразии, то это – именно то, что нужно.

– В некриминальном безобразии? – переспросил пилот. – Это как надо понимать?

Уточнять, что понятие "клуб" он последний раз встречал около пятнадцати лет назад, на "Фортресс-Шесть", Лэнсер не стал.

Улыбка Бентена на секунду обрела все качества хищного оскала, хотя и сопровождалась изумительно скромным опусканием ресниц.

– Это значит, что можно потанцевать… выпить в свое удовольствие… посмотреть, как поют и танцуют другие. Кажется, вас это заинтересовало вчера?

Пилот не возразил, разглядывая пеструю толпу у входа в заведение. Кажется, скромники обходили этот клуб десятой дорогой – вид у посетителей был эпатажный. По крайней мере, если сравнивать их с людьми, виденными на улицах города. Разноцветные волосы, открытая одежда и яркий макияж наводили на мысль о каком-то безумном карнавале для буйной золотой молодежи. Впрочем, на входе каждый их них дисциплинированно и кротко подвергался осмотру со стороны двух охранников со сканерами.

– Надеюсь, у вас при себе нет парочки кастетов? – ехидно спросил Бентен.

– Откуда? – кротко спросил пилот. – Хотя от парочки ножей я бы не отказался.

– Это приличное место, Лэнсер, – ханжеским тоном возразил полицейский, снова доставая из кармана удостоверение. Судя по тяжелым взглядам охранников, кое-что из его скрытого арсенала без волшебной "корочки" было не пронести. Один из охранников что-то сообщил в коммуникатор, выслушал ответ и сделал приглашающий жест, предлагая гостям войти. Как по волшебству из недр клуба появился лощеный администратор, проявивший истинно японское гостеприимство – он кланялся, улыбался, не скупился на вежливые суффиксы и увлек снисходительно-спокойного полицейского и озадаченного Лэнсера в оглушительную суету общего зала. Там стоял такой гвалт, что администратора стало попросту не слышно, но он с успехом компенсировал это жестами и мимикой. На галерее нашелся свободный столик, а спустя пару минут появилась бутылка охлажденного шампанского, на чем Бентен с некоторой скрытой досадой заверил представителя клуба в своем полном удовлетворении приемом и попросил оставить его с подопечным в одиночестве.

Лэнсер собирался, было, по инерции съязвить насчет относительности одиночества в этой толпе, но тут Кането нажал на одно из зазывно мерцающих полей сенсорной панели в центре стола, и окружающие звуки словно увязли в слое ваты, став изрядно тише.

– Это удобно, – пояснил Кането в ответ на недоуменный взгляд гостя. – Не купол тишины, конечно, ну так мы и не за тишиной сюда пришли… а так, по крайней мере, нам ничто не помешает разговаривать.

– Надо же, какой сервис.

Лэнсер подал ему бокал, предлагая не терять времени.

– Ну, они знали, перед кем не надо ударить в грязь лицом, - улыбнулся Кането, отработанным жестом выдергивая пробку. Из горлышка бутылки вырвался белый дымок. Полицейский аккуратно наполнил бокалы.

– Перед кем? – заинтересовался пилот, отпивая первый глоток.

– Да перед тобой, – ухмыльнулся Бентен.

– А я-то здесь при чем? – Пилот почти поперхнулся шампанским, глядя поверх бокала на собеседника.

– А ты полагаешь, что офицера Особого отдела полиции дают в телохранители первому встречному? – Сияя от удовольствия, ответил вопросом на вопрос Бентен.

Освещение в зале резко изменилось, переводя акцент на возвышение в центре зала. Музыка стала тягучей и приторной, как густой ликер, в котором, вкраплениями пряностей, изредка вздрагивали ударные.

– Мы вовремя. Выступления начинаются, – сообщил довольный собой кибер.

– Когда-то, в детстве, я очень любил танцы, – хмыкнул пилот, с невольным ожиданием переводя взгляд на сцену. – Но мне с этим делом не повезло. Видимо, не судьба.

Судя по всему, предстоящее шоу было гвоздем программы – народ подтягивался ближе к сцене, за соседними столиками тоже оборачивались, не желая пропустить представление.

И оно оправдало ожидания.

Откуда-то с высоты на сверкающей трапеции спустилось тоненькое гибкое существо в ярком, переливающемся блестками, облегающем костюме, тряхнуло каштановыми локонами и, переждав восторженный рев зала, упало вниз головой, раскинув руки. Точно выверенное сальто, мягкое приземление на ноги – и танец начался.

Пилот наблюдал за каждым движением танцовщика – а теперь было видно, что это юноша лет двадцати – с живым интересом, забыв даже о своем шампанском. Исполнитель был мастером в своем деле, умело сочетая отточенную технику с безотказными приемами по доведению зала чуть ли не до состояния коллективного оргазма. Каждый взмах его руки, обращенный к зрителям, сопровождался общим ревом наэлектризованной толпы и, к счастью, безуспешными попытками стянуть кумира в зал. Только предусмотрительность танцора, держащегося строго в центре возвышения, вдали от жадно протянутых рук, спасала его от неприятностей.

– Местная звезда? – Поинтересовался Лэнсер, когда танец, наконец, кончился.

– Угу, – удивительно ворчливо отозвался полицейский.

– Талантливый юноша, – кажется, в голосе пилота появился оттенок зависти.

– Талантливый, это точно, – почему-то в устах Бентена это прозвучало как непристойное оскорбление.

Пилот посмотрел на него с недоумением, явно не понимая, что происходит. В конце концов, телохранитель сам выбрал этот клуб, а теперь ведет себя так, словно менее всего ожидал увидеть здесь что-то подобное.

– Не обращайте внимания, это личное, – процедил сквозь зубы Бентен.

– Вы определитесь, что ли – мы на "ты" или на "вы"… – спокойно проговорил пилот и отсалютовал собеседнику бокалом. Шампанское было на удивление вкусным, обстановка, вроде бы, не вызывала озабоченности – в общем, подходящее время и место – и для того, чтобы поговорить, и для того, чтобы понаблюдать за местной публикой, и для того, чтобы пополнить багаж знаний о городе, в который Лэнсер попал.

###

Видан выхватил у ассистентки влажное полотенце и с наслаждением прижал его к разгоряченному лицу.

– Можешь смывать грим, следующий выход только вечером, – сообщил Мэйсон, протягивая брату стакан витаминизированного напитка. Танцовщик с благодарностью вцепился в стакан.

– Твой приятель опять здесь, – недовольно заметил Мэйсон, забирая опустевшую посуду.

– Бентен?!

– При чем здесь Бентен?! – Видан вздрогнул от злости в голосе старшего брата и метнул опасливый взгляд на ассистентку. Девушка делала вид, что ничего не происходит – скандалы были для нее не в новинку.

– При том, что он сидит за VIP-столиком на галерее. О ком ты говорил? – танцовщик засунул руку с полотенцем себе в расстегнутый вырез трико и обтер влажную грудь, чуть морщась от удовольствия – ассистентка явно переборщила с фризом, но, пожалуй, это было даже кстати.

– О Варанте, – сухо отозвался Мэйсон, – он обещал подойти снова чуть позже. Не вздумай и шаг сделать на галерею, Видан. Я тебя предупредил.

Скомканное мокрое полотенце с силой бухнулось в закрывшуюся за менеджером дверь. Юноша упал в кресло и обхватил голову руками. А не пойти бы Мэйсону ко всем чертям?! Конечно, Видан многим ему обязан, практически всем, но это не значит, что Мэйсон может решать за него вопросы его личной жизни!

"Кто он такой, чтобы решать, с кем мне спать? Я же не лезу пересчитывать его баб!"

Видан вскочил на ноги и рывком стянул с плеч страховочные ленты.

Бентен. Разборчивый, избалованный вниманием красавец. Ну что мешает ему уделять немного внимания и Видану, в конце концов, юноша не претендует на свою исключительность и вполне готов делиться с другими, пусть и скрипя зубами… Так нет же, как в один прекрасный день Бентен решил, что Видан ему надоел – так все и кончилось.

Теперь ярость танцовщика обратилась уже на бывшего любовника. Что он о себе возомнил – что может являться смотреть на Видана со своим новым обожателем?! Дразниться? Ну, так новой пассии-то можно и нос утереть… показательно. Видан, в конце концов, уже не мальчик с улицы, а звезда. Пусть пока и местного значения.

Юноша чуть не оторвал шторку душевой кабинки, задергивая ее за собой. Теплые струи воды затанцевали по телу, запрограммировано меняя температуру и давление – опять рука Мэйсона… Мэйсон, повсюду Мэйсон! Видан с силой надавил на регулятор, вздрагивая от ударов ставших ледяными частых капель. Холодная вода прочистила мозги, но не остудила злость. Юноша выключил душ и зажмурился, вставая под поток теплого воздуха. Волосы быстро высохли и захлестали по лицу упругими змейками.

"Ладно… ладно" – Видан приял решение и внезапно успокоился. – "Сейчас я вам устрою…"

###

Лэнсер успел уловить и оценить по достоинству основной характер музыки в этом заведении – выступление танцовщика было единственным перерывом в восторженном, исполненном яростной радости шквале. Казалось, что счастливая толпа купается в бушующем море, захлестываемая наплывами звука из бесчисленных источников, расположенных по всему залу. Впечатление многократно усиливалось световым шоу, которое Лэнсер про себя назвал "полет сквозь звезды" – мириады сверкающих искорок и вспышек неслись навстречу зрителю, создавая впечатление бесконечного движения всего зала сквозь пространство.

Судя по лицу Бентена, он уже и думать забыл о неприятной встрече, и был целиком поглощен общей атмосферой счастливой истерии. Второй бокал шампанского смаковался неторопливо и блаженно, заставляя сознание слегка плыть а губы – улыбаться. Официант принес чайник с горячим лимонно-сладким бодрящим напитком, наполнил две чашечки и удалился пожелав господам хорошего вечера. Бентен отпил немного этого подобия грога и одобрительно кивнул.

– По-прежнему на высоте… попробуй.

Лэнсер осторожно прокатил на языке ароматную жидкость.

– Приятная вещь. А что это?

Кането в замешательстве передернул плечами.

– Не знаю как и ответить! Чай, фрукты, немного алкоголя, специи… здесь называется "Солнечный бриз" и считается фирменным напитком, но всевозможные разновидности подаются практически везде… Разных вкусовых качеств, понятно.

Мощный поток ароматизированного воздуха из вращающегося кондиционера разметал волосы у обоих собеседников, заставив Бентена торопливо прикрыть ладонью чашку. Ветер стих так же внезапно, как и налетел, оставив запах морской соли и водорослей.

– Интересно, – с легкой ехидцей поинтересовался пилот. – Что думают те парни на входе о моей… эээ… охране? Или у вас спиртное при исполнении разрешается?

– А на самом деле тебя сейчас охраняю не я. А… может быть, вон та девушка за соседним столиком.

– Я-то это знаю. Точнее – догадываюсь. А вот они – нет.

– А это не их дело, – в тон ему ответил Бентен, – Понимаешь, открытый телохранитель – это… это как аксессуар. Необходимый элемент имиджа важной шишки. Кто-нибудь классом пониже мог бы сейчас даже демонстративно стоять у тебя за плечом. А я могу позволить себе пить с тобой шампанское. Живое свидетельство, что задираться к тебе не стоит… не более, в общем. Если бы от меня зависела твоя жизнь и здоровье, я бы действовал по-другому.

Пилот выслушал импровизированную лекцию с саркастической миной, кивнул и протянул:

– Ка-ак все серьезно!

Кажется, шампанское начало действовать и на него.

– Значит, ты у нас очень высоко котируешься? Высокий класс, так сказать?

Яркие пятна, вспыхнувшие на скулах бледного красавца, были видны даже в хаотичном освещении дискотеки.

– А меня, следовательно, очень ценят, – не дав Бентену опомниться, продолжил пилот, – Приятно это осознавать.

Выражение лица гостя при этих словах было довольно сомнительным, словно он еще не определился точно, правда ли такая забота ему приятна.

Полицейский наклонился вперед, освобождая руки из рукавов куртки. Потратил изрядное количество времени на то, чтобы тщательно разместить сей предмет одежды на спинке соседнего стула и уткнулся носом в чашку. Пилот чуть нахмурился, пытаясь осознать, что зацепило его внимание в изменившемся облике телохранителя, и был вынужден поспешно отвернуться в сторону, скрывая невольную ухмылку. До сих пор Бентен представал перед ним либо в верхней одежде, либо в домашней куртке а ля кимоно, и только сейчас Лэнсер мог оценить, какого размера подплечники скрывались в каждом из этих одеяний. Сейчас – в облегающем тонком джемпере – Бентен выглядел как подросток лет пятнадцати. Эти узкие плечи и кисти рук могли бы принадлежать женщине, но уж никак не грозному бойцу.

"Внешность бывает обманчива!" – лишний раз напомнил себе Лэнсер, откинулся на спинку стула, заглянул в пустую чашку и уже открыто уставился на своего спутника.

– Мы хотели поговорить о твоих предположениях, – сказал Бентен в ответ на этот изучающий взгляд. Реагируя на легкое касание к сенсору, звуки вокруг еще больше притихли. Пилот кивнул.

– Давай танцевать от гипотезы о том, что ты попал сюда из некоего… иного мира. И три года при этом где-то провел.

– Давай так – будем считать, что некий иной мир, этот тот, где я провел эти три года, – перебил пилот.

– В чем принципиальная разница?

Лэнсер вздохнул.

– Если бы не было этих трех лет, я бы, пожалуй, мог объяснить, как я сюда попал.

– Вот как?!

– Конечно, случай все равно был бы экстраординарный, но теоретически – возможный.

Ошарашенная гримаса Бентена красноречиво предлагала развить мысль.

– Все дело в порталах. Если я точно знаю, что через портал я могу попасть из Мексики к Великим Озерам, а оттуда – куда-нибудь на Кавказ, то почему не пойти дальше и не предположить, что я могу провалиться и из мира в мир с такой же легкостью, – задумчиво проговорил пилот, двигая по столу чашечку. – Просто экстраполировать.

– Гхм… А наличие этих самых миров во множественном числе для тебя не странность? – недоверчиво уточнил Бентен.

– Еще какая странность, – согласился Лэнсер. – Но, опять же, теоретически наличие этих самых миров во множественном числе обосновано давно. Другое дело, что на практике пока никто так не влетал. А может влетал… просто не смог вернуться, чтобы рассказать. Альтернатива такому положению вещей одна – признать, что я сошел с ума и мои воспоминания – просто бред сумасшедшего.

Бентен покачал головой, запуская пальцы в растрепанные белые волосы.

– Тогда знаешь ли кто-то очень сильно озаботился твой бред подтвердить детально… хочешь ты того или нет, а твои фотографии существуют и прочие вещи тоже, включая броню.

Лэнсер прищурился, водя пальцем по краю столешницы.

– Какова вероятность того, что кто-то мог подделать все эти свидетельства?

– Ну знаешь… – Бентен покачался на стуле, покусывая костяшку пальца, – Допустим, самолет и броня в принципе могли быть сделаны где и кем угодно. Они необычны, но не настолько, чтобы не могли быть созданы принципиально. Фотографии… этот способ не настолько забыт, чтобы кто-то не мог снимать тебя, или кого-то очень похожего на тебя. Второе даже объясняет игру с возрастом. Контраргумент – достоверно известно, что твоя память искусственным изменениям не подвергалась, кроме тех, что вызвали этот провал в памяти. Так что все, что ты помнишь, имело место в действительности. Итого, версия с порталом в иной мир оказывается правдоподобнее. Но тогда я просто в тупике относительно поведения наших военных…

– И снова мы возвращаемся к нашим баранам. Почему до сих пор никто не задал им этого вопроса напрямую? Или они настолько влиятельны, что твое начальство не может к ним подступиться?

Бентен фыркнул, изображая пальцами хищные когти, хватающие добычу.

– Аридзима-то? Да будь его воля, он бы их выпотрошил и кишки по всему Управлению размотал. Но тут у него руки коротки – официально он вмешиваться в их дела не имеет права. На данный момент ты – это его шанс серьезно взять их за задницу, реализовать мечту, так сказать. Видишь ли, этот твой портал – это немного больше чем сказочный ход в иной мир…

– Конечно, – серьезно подтвердил пилот, – что там какие-то иные миры по сравнению с возможностью уесть ближнего своего.

– Ну-у, не без того! – улыбнулся Бентен. – Но есть еще одна очаровательная подробность. Понимаешь, появляться из воздуха в этом мире имеет право только одно единственное транспортное средство. А именно – гиперджамповый лайнер. Штука, заметь, принцип перемещения которой тоже основан на создании временного портала. Но в случае с лайнером портал создается самим двигателем и после так называемого "прохождения" схлопывается. Никакой зримой дырки в пространстве после него оставаться просто не может. А самое интересное во всем этом то, что эксклюзивное право на создание таких штучек принадлежит корпорации "Сегимару", которая контролируется непосредственно семьей Божественного Императора. Таким образом, интерес военных к появлению твоего самолета и к тебе самому – это прямое приглашение к игре в покер с ИСБ… а я бы добровольно в эту игру не ввязался.

– Император? ИСБ? Это все так серьезно? – почтительные заглавные буквы в речи язвительного полицейского пилот уловил без труда.

– Императорская служба безопасности. Это… сильно. Может, кто-нибудь когда-нибудь и обыгрывал ее в чем, но он уж точно расскажет об этом с еще меньшей вероятностью, чем твои гипотетические предшественники. Ваш покорный слуга состоит на службе у закона тоже не без ее пособничества…

– В переводе это звучит так: "ИСБ – это что-то даже круче меня!" – Вставил добрый Лэнсер. Бентена перекосило, но ответить он не успел.

– Привет, красавец! Не удержался, пришел посмотреть на меня? Ну и как тебе понравилось представление?

В золотистой рубашке с развевающимися рукавами, со своими растрепанными локонами, усыпанными мерцающей пылью, Видан был похож на сказочного эльфа. Он без приглашения уселся за столик, отработанным жестом повернул голову под новую струю искусственного ветра и чуть тряхнул волосами. Нужный эффект был достигнут – блестки взлетели сверкающим облаком и прицельно осыпали ошеломленного злого Бентена.

– Видан, тебе нужно срочно обратиться к специалисту. Перхоть в таком количестве свидетельствует о неполадках в организме, – Бентен извлек из кармана брюк носовой платок и принялся тщательно отряхивать одежду. Танцовщик, нимало не смущенный холодным приемом, протянул руку, желая присоединиться к процессу, но промахнулся – полицейский отклонился вместе со стулом, хитрым движением сместившись подальше.

Пилот чуть развернул свой стул так, чтобы видеть обоих участников шоу, закинул ногу на ногу и созерцал происходящее с выражением снисходительного терпения.

– Твой новый друг очарователен! – Вздернул брови Видан. – Но несколько староват для тебя, нет? Ты всегда предпочитал помоложе.

Выражение лица Лэнсера сменилось на холодно-утомленное. Вошедшая в плоть и кровь привычка скрывать эмоции в некоторых случаях, чуть было не подвела, когда пилот сообразил, на что намекает мальчишка.

– Я всегда предпочитал умных, Видан. Поэтому мы не вместе. Ты не будешь так любезен покинуть нас? – Бентен был категоричен и прям.

– Я вам помешал? – Хорошенькое личико с выражением притворного раскаяния танцовщика обратилось к пилоту.

– И продолжаете это делать, – холодно, ответил Лэнсер, чуть растягивая гласные. – Не могу сказать, что ваши ужимки меня развлекают. На сцене вы выглядели более уместно.

– Скажите, как любопытно! Вы что-то понимаете в танцах? – Сладким голосом полюбопытствовал Видан.

– Немного, – спокойно ответил пилот на удивление лицемерно потупил глаза.

Бентен зло сощурился и хлопнул ладонью по столу.

– Так. Довольно… Видан, убирайся.

– Ну зачем так невежливо, милый? Это на тебя просто не похоже! Или ты ревнуешь?

– Нет оснований. Но ты сегодня и в самом деле бездарное развлечение, поэтому пошел к черту, – чиркнувшие по гладкой столешнице перламутровые ногти создали на редкость неприятный резкий звук. Пилот невольно присмотрелся, ожидая увидеть оставленные на полировке царапины.

Юноша, похоже, нисколько не испугался рассерженного красавца и продолжал глумиться.

– А мне кажется, что мы завели крайне любопытную беседу! Твой друг тоже танцовщик? Может быть, небольшое пари? – Он живо обернулся снова к Лэнсеру. – Что скажете, любезный? Как насчет танцевального соревнования, раз уж вы в них немного разбираетесь?

Прежде чем Бентен успел вмешаться, пилот прислушался к звучащей композиции, неторопливо встал и отступил на пару шагов до свободного пространства между столиками.

– Если это единственный способ заставить вас убраться, юноша, я готов пойти на такие жертвы. Что вы можете кроме вашей эротической программы? На рок-н-ролл пылу хватит?

Бентен невольно нахмурился. Даже если пилот умеет танцевать, что в принципе не было невероятным, учитывая его пластику, соревноваться с Виданом было затеей явно неудачной. При всей своей неприязни к нахальному мальчишке, Бентен признавал за ним явный талант и отличную подготовку. Но Лэнсера это явно не смущало.

Дождавшись начала подходящей как по заказу мелодии, пилот вдруг отточенным жестом выбросил руку перед собой, щелкнул пальцами, задавая ритм, и сорвался с места. Видану волей-неволей пришлось присоединиться.

Бентен, недоверчиво качая головой, следил за потрясающим зрелищем – танцевал пилот явно не первый раз в жизни, соперники были достойны друг друга. Видан, похожий в своем одеянии на фантастическую птицу, вертелся как заведенный. Пилот не отставал, выделяясь своей довольно агрессивной манерой танца. Привлеченный происходящим на галерее светооператор скрестил на небольшом пятачке между столиков несколько лучей, приглашая полюбоваться на соревнование весь зал. Зрители орали, приветствуя своего любимца. Тихо бесился у служебного входа Мэйсон, мысленно обещая себе отлупить обнаглевшего младшего братца по первое число, пусть даже это повредит выступлениям. Диджей без подсказки уловил тему и запустил бешенное попурри из рок-н-рольных композиций, заставляя соперников продолжать и продолжать танец…

– Ну, все! – Мэйсон продирался сквозь бушующую толпу, яростно распихивая локтями развлекающихся людей. Чтобы пробиться к лестнице на галерею, ему понадобилось почти вечность, но уж взлететь по ступенькам и схватить за руку Видана было делом минутным.

– Спасибо за внимание, цирк уезжает! – Злобно прошипел он в ухо встрепанному братцу, – Ты сейчас тихо и мирно пойдешь со мной, паршивец, предварительно мило попрощавшись. И ничего приятного тебя дома не ждет!

Видан собирался протестовать, но больно стиснутые на запястье пальцы старшего брата диктовали благоразумие.

– Ну… вы были неплохи, – с вымученной улыбкой кивнул он Лэнсеру. – Берегите своего красавца, а не то его уведут в момент… или сам уйдет, это за ним водится.

– Не уйдет, – спокойно сообщил Видану пилот, убирая за плечи волосы и подходя к полицейскому. – Он – моя охрана.

– Доброго вечера, господа, – наклонил голову Мэйсон и еще крепче стиснул пальцы. Видан тихо пискнул. На руке обещались быть роскошные синяки.

– Мои аплодисменты, – тихо заметил Бентен, оглядывая подопечного, – Это было неподражаемо. Хотите наслаждаться славой, или уйдем?

Пилот вздохнул.

– Опять на "вы"? Обиделся за "охрану"?

Бентен невольно усмехнулся, отводя глаза.

– Извини. Это вырвалось случайно.

Пилот в очередной раз кивнул, принимая объяснение.

– Эти ботинки для танцев явно не предназначены, – неожиданно сердито заметил он, – Да и парень в хорошей форме… а я вот не очень.

– Тебе это не слишком помешало! – Хохотнул Бентен. – Вот сейчас я буду изображать телохранителя не на шутку, изволь соответствовать.

###

На улице стало прохладно, и полицейский вновь накинул куртку, превратившись в плечистого статного молодца. Пилот молчал и, кажется, медленно, но верно, снова уходил в себя. Бентен поморщился, мысленно проклиная навязчивого танцовщика – кажется, его присутствие здорово испортило пилоту настроение, несмотря на удачное завершение спора. Хотя, как успел заметить внимательный полицейский, неприятные последствия это импровизированное выступление все же имело – как ни старался Лэнсер это скрыть, но при ходьбе он явственно прихрамывал. Машина отозвалась на электронный импульс приветливо поднятыми дверцами, и оба – с одинаково непроницаемыми лицами – молча уселись в салон.

Бентен облокотился на руль, склонив голову, дернул досадливо уголком рта и повернулся к пилоту.

– Продолжаем экскурсию по городу? Или сначала обед? Это само по себе экскурсия, я знаю невероятное количество экзотических и не очень заведений…

– Пожалуй, экзотики с меня на сегодня хватит, – решительно отказался Лэнсер.

– А ее сегодня и не было, – кисло хмыкнул Бентен.

– Это кому как.

На самом деле мысли пилота были сейчас заняты Виданом. Там, в клубе, юноша вел себя по отношению к Бентену как брошенная любовница, и судя по тому, что полицейского это не удивляло, таковой и являлся. Сразу припомнилось утреннее кокетство телохранителя и намеки второго японца, Сенгоку… все вместе складывалось в весьма озадачивающую пилота картину. Нет, про существование так называемых сексуальных меньшинств Лэнсер, разумеется, знал и относился к ним абсолютно индифферентно. То, что беловолосый красавчик оказался "таким", тоже само по себе не было странно. Но теперь, вспоминая эти два дня, пилот почему-то начинал подозревать, что на этот раз чары обаятельного Бентена направлены на него самого… именно это его и озадачивало.

"И что мне теперь делать? Как себя с ним вести? Продолжать делать вид, что я ничего не замечаю?"

– Что с твоей ногой? – спросил вдруг Бентен, доставая из бардачка какой-то прибор размером с ладонь.

– Ерунда.

– Не ерунда. Снимай ботинок.

Брови пилота неудержимо поползли вверх.

– Я не думаю, что это хорошая идея.

– Ты предпочитаешь, чтобы я прямо сейчас отвез тебя к медикам? – невинно поинтересовался Бентен.

– Вот это уж точно ерунда! – Рассердился Лэнсер. – Из-за какой-то растянутой лодыжки…

Кането покачал головой, всем своим видом выражая неодобрение к подобному проявлению ребячества.

– Видишь ли в чем дело, предполагается, что мы с тобой находимся на боевом посту. И от нас требуется полная готовность в любой момент действовать активно… а я за тебя отвечаю, заметь. Хочешь стать мне обузой?

"Ну ты… нахал! – подумал пилот, – Ну ты… охрана, мать твою! Шантажист хренов!"

Однако более сдержанных и достойных прозвучать аргументов не нашел и подчинился.

В салоне было достаточно просторно, чтобы выполнение просьбы не стало большой проблемой. Лэнсер с хмурым видом стянул обувь и прокомментировал, подтягивая колено к груди:

– Ну, точно, растянул…

– Позволь-ка… – пальцы телохранителя крепко сжали узкую ступню, заставив пилота стиснуть зубы.

– Извини, – Бентен быстро провел прибором над пострадавшей лодыжкой и посмотрел на высветившиеся результаты, – Да, действительно ничего особо серьезного, к утру пройдет. Но вот ботинки я бы все-таки заказал тебе новые. Поедем к мастеру? Должен, правда, предупредить тебя, что это более чем дорогое удовольствие, но ведь ты у нас временно богат.

Пилот с рассеянным видом снял ногу с коленок Бентена, сунул в расстегнутый ботинок и спросил:

– Богат? И насколько крупной может считаться выданная на меня сумма?

– Ну… чуть больше, чем мой месячный заработок. Пятую часть мы уже спустили на одежду, но поскольку в расходы можно не вписывать аренду жилья, оставшихся денег хватит на многое. К тому же на самом деле в средствах нас с тобой не ограничивали, – улыбка полицейского была преехиднейшей и за милю пахла авантюрой.

– Ты что, решил раскрутить родную организацию по полной?

– Ну, слушай, к хорошей одежде нужны хорошие ботинки!

– Да? – Пилот покосился на изящные белые сапожки телохранителя. – И сколько стоят твои?

Улыбка телохранителя стала страдальческой.

– Больше, чем у нас с тобой есть. Но такие тебе и не нужны.

– М-м?

– Ну… – Бентен почему-то немного смутился. – В моей работе хорошая обувь – залог здоровья, на этом лучше не экономить. Упрочненная, специализированная… и все такое прочее. Это неважно. Чтобы и впредь во всех областях обставлять виданов тебе хватит и куда более простой модели.

Пилот поперхнулся. В свете его недавних раздумий фраза Бентена звучало более чем двусмысленно.

– И в каких же еще областях я могу, как ты изволил выразиться, обставить твоего экзотичного приятеля?

Красавец хлопнул на него глазами и деланно рассмеялся.

– Ну, в танцах ты ему не уступил, часть поклонников отбил явно…

– А! – кивнул пилот, – Ну понятно.

На самом деле, Лэнсера очень беспокоила мысль, что все, действительно, понятно – и слова телохранителя надо понимать буквально. Даже как к этому относиться, и то оставалось загадкой. А само по себе отношение к происходящему почему-то не формировалось, словно ожидая команды разума: мол, считать все это бредом, или считать естественным положением вещей, или начинать обходить Бентена десятой дорогой…

Именно такое состояние души, наверное, и именуется глубокой, очень глубокой, растерянностью.

Продолжение ЗДЕСЬ