Эдо, XXIX век. Фанфики.

Камуи Сакурай, более известный под сценическим псевдонимом Дэви Гиромору, и в самом деле был очень похож на одного из отцов-основателей электро-арт-рока, великого гитариста, стоявшего у истоков цифровой электронной музыки. Подумать только – с тех пор минуло восемьсот или девятьсот лет, а то, что придумывали гении двадцатого века в своих убогих студиях звукозаписи, до сего дня считается прыжком в эволюции музыкальной техники. Что уж говорить о самих первооткрывателях… В последние годы в Эдо, как бывало раз или два за век, снова поднялась волна увлечений древностями, героями прошлых столетий, оставившими весомый вклад в науку или в искусство. Поэтому Камуи, довольно рано обнаруживший в себе яркий талант певца, решился на пару небольших вмешательств в свою внешность, чтобы ещё больше походить на кумира. Нынешняя пластическая хирургия творит чудеса: тут немного, там чуть-чуть, слегка исправили разрез глаз – и вот ты уже выглядишь едва ли не копией человека, умершего восемь веков назад. Ах, да, ещё голубые линзы для глаз – и можно сказать, что ты его реинкарнация. Только голос у тебя другой – кристально чистый, сильный, с весьма широким диапазоном. Голос, принёсший популярность среди тысяч дарований, голос, заставляющий рыдать в экстазе стадионы слушателей. Совсем не такой, какой был у него, гитариста из прошлого, гения, которого услышали восемь веков. Помимо самих песен, Камуи слушал редкие записи интервью (безумно дорогие копии с древних оптических дисков, но в их подлинности нельзя было сомневаться), - тот голос был хрипловатым, довольно низким, но при этом каким-то бархатным, обволакивающим. При очень большом желании можно было бы поставить себе имплант, имитирующий конкретно этот тембр и звук речи… но натуральным голосом можно было заработать куда больше, да и желания такого не возникало.

Оторвавшись от созерцания собственного отражения, певец чуть подправил небрежно распущенные длинные волосы, дотянулся до минибокса с линзами, привычно надел их, поморгал, чтобы они ровнее легли на глазные яблоки. Натренированный слух отсекал доносящийся шум со стороны большого концертного зала – зрители уже собрались, ожидая появления звезды рок-сцены. Именно это направление определил для себя Камуи, выбирая дорогу в музыкальном шоубизнесе. Для классической оперы его голос был немного слабоват, зато в грохоте классического хард-рока он возносился к небесам, словно луч лазерного прожектора, разрезая ночную тьму. И это тоже было данью увлечения далёким двадцатым веком: именно тогда придумали брать в рок-группы оперных певиц и певцов.

Готовясь к очередному концерту и входя в образ, Сакурай любил поразмышлять о жизни того, кого он привык считать своим далёким предком, хотя шансов на точное выяснение практически не было. Несмотря на то, что именно в двадцатом столетии произошёл важный прорыв в области сохранения и передачи информации, мало кто из знаменитостей стремился опубликовать все подробности своей личной жизни. Журналисты и фанаты объединяли усилия, чтобы добыть и сберечь хотя бы малую толику из разрозненной и порой противоречивой информации, но, в итоге, начало эры компьютеров не слишком-то помогло – без серьёзной проверки фактов истинные сведения терялись среди ложных, фантазии затмевали собой реальные события. Далёким потомкам оставалось лишь гадать, какая жизнь была в те смутные времена – вот певец и фантазировал, насколько позволяла его осведомлённость.

Ему несколько раз повезло отыскать на чёрном рынке записи и фотографии тех лет, которых не было нигде в Сети, – конечно же, не оригиналы, а копии, сделанные со старинных и древних носителей, чудом уцелевших где-то в руинах нижних уровней. В своей виртуальной гостиной, обставленной по британской моде 19-20го веков, Камуи хранил эти слайды, придав им вид бумажных фотографий, вставленных в багетные рамки – видел такие в лаборатории своего друга, работающего археологом. А мелодии воспроизводил громоздкий ящик со сменными виниловыми пластинками – точная копия одного из хранящихся в Музее Информации Эдо. Туда Камуи часто приходил – не только на сетевой ресурс, но и в реальности, чтобы получше представлять себе, с каким оборудованием работал его кумир. А ещё певец мечтал когда-нибудь сфотографироваться, опершись на микшерский пульт, чтобы точь-в-точь воспроизвести одну из фото в своей коллекции – но экспонаты были отгорожены от посетителей прозрачным пластиком.

От дверей послышался тихий стук, означавший, что пора начинать выступление, и Сакурай поднялся, чтобы накинуть джинсовую рубашку старинного покроя – такую он видел на любимом гитаристе на одном из слайдов. Гораздо чаще тот был одет в чёрную футболку и джинсы, особенно – на более поздних фото, но молодому певцу не было нужды скрывать свою изящную фигуру, так что рубашку эту он не застёгивал, оставляя открытым гармонично развитый торс. Последний взгляд в большое зеркало, короткая молитва духу предка, мягкая улыбка отражению – живи со мной на сцене, Дэвид Гилмор, храни мою судьбу, как боги хранили твою долгую жизнь…

Когда открылась дверь, пропуская двух гостей, в маленькой прихожей киберполицейского сразу стало тесно.

- Бентен, не притворяйся, что тебя нет, - прогудел бас Джайка. – День рождения ещё не повод, чтобы запираться от друзей и глушить дешёвый алкоголь в одиночестве.

- Вот-вот, - добавил Конран, разуваясь. – Мы пришли составить тебе компанию, красуля! Будешь пить с нами.

Хозяин квартиры показался в проёме двери. Он был хмур, потому что не выспался и ненавидел этот дурацкий праздник, каждый год напоминавший ему, что он был куклой… но увидев в руке русского приличных размеров бутылку коньяка, оживился и перестал изображать из себя бледную тень. Кивнул гостям, чтоб проходили в гостиную, сам отправился на кухню за бокалами – зная Саймена, предположил, что коньяк должен быть очень хорошим, раз бутылка всего одна.

Через полчаса, когда за ленивым разговором была продегустирована половина этой самой бутылки, Гоку достал из кармана помятый конвертик, в каких обычно дарят деньги сотрудникам на работе их сослуживцы, и протянул Бентену.

- С днюхой тебя, красавчик! Держи!

- Что это? – блондин нахмурил тёмные брови, фокусируя отрешённый взгляд и не торопясь брать в руки конверт.

- Подарок, что ж ещё, - нетерпеливо хмыкнул брюнет. – Бери, не пожалеешь… я зря старался, что ли?

- Боги… только не говори, что ты сделал открытку своими руками, - хихикнул пьяный кибер, благосклонно принимая подношение. Деньги были нужны всегда. Но в конвертике оказались два пластиковых прямоугольника билетов на концерт Дэви Гиромору. Разобрав имя, Кането снова нахмурился.

- Гоку, в следующий раз или дари деньгами, или узнавай точнее мои музыкальные пристрастия. Я, конечно, слушаю его иногда… мне нравятся его медляки, но я предпочитаю слушать их в комфортной обстановке, дома, и не собираюсь восторженно прыгать с толпой малолетних недоумков на концерте… под грохот и визги.

- Браво, Бентен, - задумчиво отозвался Джайк, вертя в широкой ладони хрупкий пузатый бокал. – Это была твоя самая длинная и связная речь в подобной стадии опьянения.

- Не привередничай, красуля, из всех твоих любимчиков никто не выступает в твой выходной в ближайшее время, я узнавал. Так что – приглашай своего блондинистого дружка – и гуляй завтра на концерт, как проспишься. Ну, что опять не так?

Кането помрачнел ещё больше и отвернулся, завесив лицо волосами, не желая распространяться о своей очередной размолвке с Варантом. О бывших любовниках даже и думать не хотелось… Однако, через минуту в хмельную голову киберполицейского пришла мысль о том, чтобы достойно ответить на заботу коллеги, и он повернулся к озадаченному Конрану с лукавой улыбкой.

- Знаешь, Гоку, у тебя ведь тоже завтра выходной, и я буду просто счастлив, если именно ты пойдёшь со мной на этот концерт …

- Что? Я?! – взвился брюнет, но договорить ему не дали.

- Конечно, ты. Идея была твоя, и я высоко ценю твои усилия… к тому же, я помню, что ты у нас любишь музыку потяжелее. Вот и будем развлекаться: я – под медляки, ты – под хард-рок.

- Отлично сказано, выпьем же за разделение труда, - Саймен снова наполнил бокалы коллекционным коньяком, пресекая возможную ссору в корне – никто из его подчинённых не стал возражать, и вопрос о завтрашнем вечере был решён.

В маленькой гримёрке горели две свечи, едва разгоняя темноту между трёх зеркал, расположенных под углом друг к другу, в которых отражалось бледное лицо певца, напряжённо наблюдавшего за едва заметным трепетом язычка пламени. Сосредоточиться не получалось, мысли то и дело разбегались в стороны. Концерты в Эдо всегда выходили наиболее эмоционально изматывающими, хотя публика была вежливой и благосклонной… но раскрутить её на полную отдачу было в несколько раз труднее, чем в периферийных городах Японской Империи. Словно бы вдали от Большой Тройки ИСБ влияние Императора было слабее, и люди, приходившие на лайвы, легко выпускали на волю свои эмоции, не опасаясь, что их осудят всевидящие безопасники. В Столице же слушатели гораздо больше привыкли контролировать свои эмоции постоянно, дома и на работе, и даже на рок-концерте никак не могли расстаться с привычной «бронёй». Менеджер предлагал перестроить плэй-лист концертов для Эдо, чтобы постепенно «включать» зрителей в шоу, но к единому мнению они прийти не смогли, поэтому певец снова пытался набрать достаточно душевных сил, чтобы достойно провести очередной лайв без дополнительных ухищрений. Нужно было только как следует сосредоточиться, взывая к духу предка…

Несколько поколений семьи Сакурай жили в Саппоро, на морской его окраине, соблюдая синтоистские традиции, и о душах предков Камуи знал, наверное, всё… кроме их числа. Ещё в детстве он выучил наизусть свою родословную до шестнадцатого колена, знал очень много из тех сведений, что сохранились в семейных архивах, но так и не мог понять, кто же из предков станет куратором его судьбы. Многие часы медитаций и ритуальных танцев не давали ответа на этот вопрос, духи молчали. Только на первом курсе Высшей школы Камуи узнал от одного сокурсника – будущего археолога – о том, кто такой Дэвид Гилмор, увидел слайды и всей душой поверил в свою сопричастность к этому знаменитому человеку. В случайности будущий певец не верил, он прекрасно знал, что всё в этом мире закономерно и взаимосвязано. И чем больше узнавал о гитаристе, тем сильней была его уверенность в том, что именно дух Гилмора будет опекать своего двойника.

Вспоминая свой первый успех на выпускном балу, когда все присутствовавшие в едином порыве рукоплескали стоя после его сольного выступления, Сакурай невольно улыбался. Пение всегда было для него отдушиной, возможностью выплеснуть эмоции после утомительных тренировок или лекций, помогало успокоиться и прийти к согласию с миром и со своей душой. Он порой уходил на дальний портовый мол или пустынную каменистую косу, пел там для волн и неба, для камней и чаек, для солнца и дождя, зная, что все они живые, как и он сам. И это знание укрепляло в нём желание жить и петь для других, чтобы и они позабыли на время свои страхи, проблемы и тяготы жизни в больших городах.

После побед в нескольких крупных музыкальных конкурсах Камуи стал уже известен под псевдонимом Дэви Гиромору. Не желая опускать планку, он пригласил музыкантов для выступлений и начал путешествовать с ними по небольшим городам Японской Империи, исполняя классические роковые баллады и блюзы, перемежая их быстрыми танцевальными композициями в более современном ключе. Очень скоро слава о нём разлетелась по Сети, и на его концерты собирались целые стадионы, чтобы услышать голос, придающий изысканность и утончённость весьма тяжёлой музыке.

Певец сам участвовал в создании личного сайта, обставив виртуальное пространство в рамках своих представлений об уюте старинных жилых помещений, заставленных громоздкой мебелью, странными на нынешний взгляд электрическими приборами и посудой в деревянных шкафах, картинами и фотографиями на стенах и с непременным настоящим камином. Нынче он был предметом роскоши, который могли себе позволить в реальности лишь немногие, способные оплачивать брикеты древесных отходов для сжигания и фильтры для дыма, а главное – те, у которых были свои отдельные, достаточно просторные дома. Советуясь с другом-археологом, Камуи подбирал предметы интерьера так, чтобы они не диссонировали между собой и были, хотя бы примерно, из одной эпохи. Потом настроил параметры доступа: обычные посетители могли всё посмотреть, не трогая, как в музее, и лишь гостевая книга в виде широкоформатного талмуда была им открыта для записей имён и отзывов.

Только однажды этот приватный режим был нарушен, когда посетитель умудрился обойти запреты и оставить записи в виде приколотого к шкафу листа бумаги. Некто Джайк советовал артисту прорисовать более чётко провода от телевизора и ламп, чтобы они не уходили прямо в стену, а соединялись особым разъёмом с розеткой, а ещё написал, что обойти приватность сайта можно двумя способами, и даже любезно указал пути, чтобы хозяин гостиной смог их перекрыть в дальнейшем. Но естественное раздражение Камуи прошло совсем, когда он сходил по ссылкам, оставленным для него вежливым хакером: там были огромные архивы старинных слайдов и сканов с бумажных фотографий именно 20-21го веков, с которых лично для Сакурая был снят пароль. При воспоминании об этом открытии он до сих пор чувствовал глубокую благодарность к киберу Джайку, с которым изредка даже переписывался по вопросам старинной техники тех времён.

Собственно, ещё один повод для душевного разлада у певца появился совсем недавно, месяц или два назад, когда он стал замечать странные, почти незаметные изменения в своей виртуальной гостиной. На сей раз неизвестный хакер то подправлял оттенок обоев на стенах, то чуть сдвигал кресло ближе к камину, то переставлял посуду на полках, но ничего не уничтожал и не ломал, только сильнее действуя на нервы хозяину сайта. Сперва Сакурай посчитал это признаком своей невнимательности от усталости после концертного тура: сам изменил и забыл. Но вчера у него появился весомый повод написать Джайку – кто-то сумел внести в список песен джукбокса совершенно неизвестные ему композиции… весьма интересные, явно очень старые, но всё же…

Ответ пришёл очень быстро. Кибер уверял, что никаких следов внешнего вмешательства нет, но он постарается разобраться с этим, если владелец сайта разрешит ему полный доступ к структуре ресурса. Поколебавшись, певец дал своё согласие и пароли, оставшись в недоумении. Даже медитировать не мог, то и дело думая об этой загадке.

Киберы едва не опоздали на концерт, потому что Бентен никак не мог выбрать, в чём же ему идти. С одной стороны, концерт роковый, на такие положено надевать всё чёрное, но тёмных вещей в гардеробе блондина было немного, да и Сенгоку уже был в чёрном. К тому же быть белой вороной среди одетых в чёрное – сомнительное удовольствие. Наконец, когда обозлённый Конран уже был готов вытащить напарника на улицу в том, в чём он был в этот момент, Кането соизволил остановить свой выбор на костюме кофейного цвета, украшенном чёрными заклёпками и накладками, надел белые высокие ботинки на платформе и натянул на руки тонкие белые перчатки – так хотело его настроение сегодня. Гоку, понимая, что малейшее его сомнение в уместности подобного наряда приведёт лишь к тому, что билеты пропадут, восторженно закатил глаза и едва ли не силой уволок именинника к машине, пока тот не передумал снова.

Когда двое попали, наконец, в концертный комплекс и почти бегом добрались до зала, блондин недовольно нахмурился.

- Почему ты не сказал, что места стоячие?

- Ну, извини, на вип-ложу мне не хватило денег, - проворчал брюнет, выискивая глазами с высоты своего роста место поудобнее. – Пойдём к ограждению, там, вроде бы, какое-то возвышение… тебе будет лучше видно сцену.

Не хотел признаваться, но он и правда не подумал о том, что из «толкучки» под сценой невысокому напарнику будет плохо видно. Пришлось отойти подальше, чтобы толпа фанатов не загораживала обзор, хорошо ещё, что на зрение киберы не жаловались. Кането не упустил случая подколоть Сенгоку, чувствуя некоторое волнение перед началом шоу.

- Ладно, у меня есть ты, сяду к тебе на плечи, если что.

И невинно задрал брови, ухмыляясь. Пока Гоку придумывал достойный ответ, кипя от возмущения, в зале погас свет, зазвучала музыка, знаменуя начало концерта. В отличие от выступлений других артистов, на которых побывал Бентен, эта группа напоминала больше классический оркестр в миниатюре – обширная ударная установка с гонгом, две гитары и скрипка были настоящими, как и играющие на них люди. По мере роста своей популярности Дэви Гиромору смог подобрать в команду настоящих профессионалов, знающих толк в живом звуке. Так делали исполнители традиционной старинной японской и другой фолковой музыки, но певец-рокер считал, что не с его голосом выступать под синтез-муз, оставив лишь малую толику спецэффектов для клавишной установки. Всё остальное исполняли – и весьма артистично – его музыканты, устраивая на сцене отличное шоу без дополнительных ухищрений в виде группы подтанцовки.

Остатки скепсиса, ещё портившие настроение блондину, улетучились сразу – всё-таки живая музыка гораздо круче любой записи, тем более, что мелодия была знакомой и одной из любимых у этого исполнителя. Бентен заворожённо следил за тем, как слаженно гитаристы исполняют вступление… а потом в его сознание проник прекрасный голос… Он шёл словно бы отовсюду, обволакивая нежными нотами и бархатными обертонами, и слова были не важны. Потом из затемнённой глубины сцены появился сам певец в облегающем чёрном костюме, и его голос разросся, заполнив собой огромный зал до краёв, как океан заполняет собой берега во время прилива. Казалось, он сумел коснуться души каждого из присутствующих, напомнив о том, что жизнь не ограничивается известной реальностью, что есть ещё духовный мир, бескрайний в своём разнообразии и неподвластный законам цивилизации…

Камуи с затаённой радостью видел, как светлеют улыбками постные лица столичных жителей, как из их глаз уходят печали и заботы, которые они контрабандой принесли на концерт. Конечно, фанаты, толпой стоящие возле сцены, и без того были счастливы, но для Сакурая было важно вдохновить и остальных. К концу вступительной песни он уже чувствовал, что безраздельно владеет вниманием своих слушателей, на время позабывших о реальном мире за стенами зала, завершил музыкальную фразу на высокой ноте… в полной тишине. И две секунды ещё мог слышать лишь один общий вздох, словно аудитория была единым целым организмом. Внезапно для всех в этой тишине прозвучал аккорд одного из гитаристов, имитирующий рокот большой волны, ударяющийся о камень скалы, – фанаты, знающие это вступление, дружно завизжали, вскидывая руки в приветственном жесте. Пока набирал обороты глухой ритм барабанов, певец исчез со сцены, чтобы сменить верхнюю часть костюма на белую шёлковую рубашку – он исполнял эту быструю песню, перемещаясь по сцене в пятне света среди затемнённой сцены, словно застигнутый бурей парусник…

Шоу набирало обороты, артист и его музыканты работали с полной отдачей – и в этот раз Сакурай ощущал более полную эмоциональную поддержку от зрителей, многие с сидячих мест переместились на танцпол, участвовали в интерактивных постановках, подпевали и хлопали, сторицей возвращая положительные эмоции. И всё было замечательно… только взгляд Камуи порой задерживался на невысоком блондине, стоящем у самого края сцены, слева, где толпа фанатов была пореже. Этот зритель сильно выделялся из среды одетых в рваную одежду из кожзаменителя и внешне оставался совершенно безучастным, но голубые линзы не мешали певцу разглядеть на его красивом лице отголоски внутренней борьбы. Было видно, что этот человек привык побеждать обуревающие его чувства, прятаться под маской сдержанности, но его выдавали сцепленные в замок пальцы в белоснежных перчатках. Сакураю некогда было думать об этом, только профессиональная гордость, желание достучаться до каждого сердца и получить хоть малый отклик подтолкнули его к неординарному для него шагу.

Во время одной из инструменталок, где солировала скрипка, артист велел заменить песню для выхода на бис и подготовить традиционное кимоно. Как истинный японец, Камуи не мог не исполнять песен на родном языке – и почти все медленные были на японском. Но изредка он пел на лайвах известное сочинение о Наследнике Хризантемового трона, посвящённое ныне правящему Микадо Минамору ещё в те времена, когда он только был объявлен преемником Божественного Сэйхицу. Пожалуй, Сакурай сейчас не смог бы ясно ответить, отчего вспомнил именно эту вещь, мельком вглядываясь в странного блондина, но интуиция никогда его не подводила.

После заявленного окончания шоу, когда музыканты, попрощавшись, покинули сцену, а фанаты ещё бушевали, дружно скандируя всем залом: «Дэви! Дэви!», - певец появился из-за кулис в кимоно, расшитом волнами бушующего моря, с цветком белой хризантемы в руке и одним движением шёлкового рукава утихомирил толпу. В полнейшей тишине, не пользуясь музыкальным сопровождением, он исполнил это прекрасное и возвышенное сочинение, почти не сводя глаз с хрупкой фигуры замкнутого юноши, но не подходя к тому краю сцены, где он стоял.

С самым серьёзным видом закончив петь известные слова пожелания долгих лет благоденствия Японии под правлением Императора, артист поблагодарил публику, поклонился и вдруг улыбнулся так тепло и искренне, что Бентену показалось, будто Дэви улыбнулся ему одному – и ответил на улыбку, устав бороться с собой. Весь концерт ему казалось, что душу вот-вот разорвёт от переполняющих её чувств – настолько сильным оказалось впечатление от живого выступления певца. Глядя на опустевшую сцену, Кането не замечал, как смотрели на него те из фанатов, кто отследил направление взгляда их кумира… но они вскоре разошлись, и только тогда его смог отыскать Сенгоку.

- Вот ты где! Я на минуту отвлёкся – а его уже и след простыл! И на звонки не отвечает… хэй, красуля, ты спишь, что ли? – подойдя, он небрежно толкнул напарника в плечо, привлекая его внимание. – Эге, всё с тобой ясно: залип на этого смазливчика, да? Не, я не спорю, поёт он классно, я даже не ожидал, - уводя непривычно тихого блондина из зала, разглагольствовал Конран. – Но мне всё же думается, что он себе что-то вживил втихаря… или связки подправил, там… не знаю. А я тут с такой девчонкой познакомился! Зовут Арису, кажется, я не очень расслышал в этом грохоте… но в пятницу я с ней встречаюсь снова – там и уточню, ха-ха. Танцует отлично, и по росту мне подходит – конфетка, а не…

- Гоку, заткнись, будь добр, - устало садясь на пассажирское сиденье, Бентен, наконец, разлепил плотно сжатые губы. – У Дэви Гиромору есть сертификат о невмешательстве

Брюнет недовольно покосился на него, включая систему автопилота, фыркнул.

- Нет бы спасибо сказать за то, что я тебе билет подарил, - откинувшись на спинку, потянулся, выдыхая. – А про сертификат надо бы у Джайка уточнить… мало ли, может, у тебя устаревшая информация.

- Спасибо, Гоку. И помолчи, я тебя прошу, - тем же отсутствующим тоном добавил Кането, и в салоне повисла тишина, нарушаемая только тихим шорохом антигравов.

Наверное, его состояние было близко к шоковому, во всяком случае, в памяти вспыхивали отдельные эпизоды концерта, не становясь единым целым, мысли не могли остановиться на чём-то одном, в ушах немного ещё шумело после усиленной динамиками музыки, и думать о реальности не хотелось вообще. Особенно же выводила кибера из равновесия внезапность и стремительность обрушившихся на него событий – о концерте он узнал лишь за сутки до, не успел почитать даже отзывов в Сети, чтобы подготовиться… Впрочем, сейчас он смутно сознавал, что подготовиться к такому просто невозможно.

Вернувшись домой, Бентен действовал механически, приняв душ и ложась спать, продолжал думать о странных взглядах, которые почти весь концерт бросал на него певец. Зачем он это делал? Что за странная прихоть известного человека? Ведь это совершенно не означает, будто артист захочет встречаться. И неизвестно, какие у него предпочтения – блондин до сего дня даже не особо интересовался личностью популярного вокалиста, уделяя внимание только некоторым его песням.

Пришлось прибегнуть к малой дозе седативного средства: проворочавшись почти час, Кането рисковал совсем не выспаться и злоупотреблять потом стимуляторами на работе, что могло вызвать нездоровый интерес его начальства. Впрочем, поспать нормально ему всё равно не удалось – рано утром комм выдал сигнал срочного вызова.

На территории национального парка Фудзияма располагались несколько храмов и площадок для медитаций, разбросанных по склону величественной горы и затерянных среди густых лесов. Ни следа не осталось от последнего извержения древней Фудзи, которое произошло на исходе правления Микадо Сэйхицу и было воспринято тогда, как знамение грядущих перемен, – с тех пор вулкан спал, и деревья, за которыми тщательно ухаживали тысячи работников, быстро разрослись снова, украсив собой склоны. Сотни пешеходных дорожек и мостиков прятались в тени лесов, соединяя храмовые комплексы, ежедневно препровождая паломников со всего мира в сказочную реальность живой природы. Зыбкое марево весенних вишен, яркая зелень лета, пестрое одеяние осени, льдистый свет зимы, – всякое время года было прекрасным тут, на склонах знаменитой горы-храма.

Камуи очень любил бывать здесь после концертов в Столице, отдыхать душой в зарослях кряжистых можжевельников и низкорослых дубов, смотреть на звёзды, которые тут были хорошо видны, не заслонённые ярким освещением мегаполиса. Сегодняшнее шоу было последним в этом году, сезон завершало лишь короткое выступление на новогоднем балу во Дворцовом комплексе, куда Дэви Гиромору получил приглашение снова. Такое ненавязчивое признание его таланта было очень приятно, пусть даже и не сам Император приглашал, да и сольный номер певцу давали лишь один – всё равно. Увидеть Божественного Минамору вживую дорогого стоило – это вам не на голограмму смотреть.

Правда, поднимаясь с телохранителем по пустой тропинке на облюбованную ранее площадку, певец думал уже не о приглашении, а о том красивом юноше, чьё лицо врезалось в память и не желало исчезать. Было в нём что-то смутно знакомое, будто видел его раньше, хотя Сакурай был уверен, что такого необычного зрителя запомнил бы сразу. Стараясь очистить мысли от всего земного, смотрел на звёзды, лёжа на принесённой циновке, думал о том, какой рисунок созвездий видел его далёкий предок, когда смотрел ночью на небо… Надо будет спросить у Джайка, есть ли у него данные о расположении звёзд на небе в двадцатом веке…

Камуи резко сел, понимая, что помедитировать не удастся. Кибер так и не ответил на вопрос о странностях на сайте певца, хотя и обещал разобраться с этим сразу, как только получит пароли. Прошло уже двое суток, что же случилось? Или он вовсе не такой спец, каким кажется? Нет, сегодня я не усну, пока не узнаю, в чём дело.

Свернув циновку, он сделал знак телохранителю, стоящему у входа на площадку, и отправился в обратный путь. Спускаться вниз было гораздо проще, к тому же Сакурая подгоняли любопытство и тревога. Он почти бегом достиг территории открытого паркинга, где любой из паломников должен был оставить свой транспорт, даже простые ролики, иначе бы его не пустили в пешеходную зону Фудзи. Дверцы флаера открылись, повинуясь сигналу от ключей, Камуи закинул на заднее сиденье циновку и услышал странный звук позади. Обернулся с некоторым раздражением – мол, что ещё? – и увидел, как его охранник падает на землю, держась за горло… выдёргивает что-то из шеи… резким движением кулака бьёт по своему комму… и больше уже не двигается. В этот момент что-то укололо певца возле ключицы – и мир поплыл перед глазами, теряя привычные очертания. Уже падая внутрь салона, он увидел в тускнеющем свете лицо своего кумира – гитарист нахмурился и прижал палец к губам.

Вызов был настолько срочным, что инструктаж проводил сам Джайк, не тратя времени на традиционные диалоги с Аридзимой, ставшие уже частью рабочего ритуала. Сидя за пультом в диспетчерской, старший кибер объяснял диспозицию подчинённым, параллельно проводя изыскания в Сети.

- Сегодня ночью, точнее – в 03:49 по времени Эдо, на одной из стоянок возле комплекса Фудзияма произошло похищение известного артиста Дэви Гиромору – настоящее имя Сакурай Камуи, - а также угон его личного флаера. Его телохранитель успел подать сигнал тревоги, прежде чем отключился под действием парализующего препарата, введённого под кожу… хмм… похоже, что использовали охотничье оружие – стреляли издалека ампулами. И сотрудники, обслуживающие стоянку, ничего не видели, потому что спали. К тому же, камера наблюдения именно за этим участком паркинга оказалась неисправной, поэтому у нас нет никаких сведений о личности нападавшего… или нападавших. И даже приблизительно не можем установить, куда его увезли, - сигнал от флаера пропал в пределах округа Осака…

При упоминании имени пропавшего, Бентен непроизвольно дёрнулся и закусил губу. Промелькнула мысль о том, что если бы он был телохранителем певца, если бы… Хотя, против парализатора для крупных хищников у него тоже было бы мало шансов. И тот охранник молодец, что сумел подать сигнал своим диспетчерам. Иначе, о похищении артиста узнали бы только утром, гораздо позже…

- Как я успел понять, недоброжелателей у этого певца хватало – в основном из среды тех, кто вживил себе какой-нибудь модулирующий голос имплант. Были и обвинения в использовании запрещённых препаратов или в том, что он сделал себе тайком операцию на связках, а ещё в применении психотропных газов и других эффектов на концертах… Кстати, вы же были там, поделитесь впечатлениями.

Хакер был предельно серьёзен, только дёрнул уголком рта, обозначая улыбку – он продолжал шерстить Сеть в поисках возможных вариантов. Никто не требовал выкупа, не брал на себя ответственность, чтобы выставить свои условия – тишина. Конран прокашлялся, искоса глядя на хмурого напарника, не желавшего отвечать на вопрос начальства.

- Ну… лично я не заметил никаких газов… кроме пиротехнического дыма, которым украшали сцену иногда. А голос и вправду какой-то… слишком красивый… кто его знает. Я, вот, и спросить вчера хотел у тебя – что там у этого Гиромору с сертификатом о невмешательстве?

После короткой паузы, рыжий кибер отозвался, как бы нехотя:

- Последние сведения об этом датированы прошлым годом… со ссылкой на источник пятилетней давности. Но человеку с таким голосом ни к чему посторонние вмешательства… думаю, вы вчера сами в этом убедились. К тому же, он недавно получил приглашение на новогодний бал у Императора, что является косвенным подтверждением чистоты его таланта – уж ИСБ должна была покопаться в его биографии, прежде чем допустить артиста на такую вечеринку. Хмм… а это мысль…

И Саймен умолк, погрузившись в новый поиск. Однако, едва прозвучал вызов комма, он ответил мгновенно, обращаясь к осведомителю:

- Я в Сети сейчас, кидай напрямую, что нашёл… ага… вижу… это его флаер? Личные вещи? Хорошо… продолжайте следить за этим районом, высылаю подкрепление… Конечно, их, кого же ещё. Сенгоку, Бентен, - не оборачиваясь, протянул назначенному старшим в этот раз брюнету флэш-пен с необходимой информацией и кодами доступа. – Вылетайте в район Старого Киото, в вашем распоряжении будет некоторое количество полицейских, чтобы помочь вам прочесать местность вокруг обнаруженного флаера. Обо всём докладывать сразу мне, связь – обычная, через комм. Вопросы? Ах, да – не забудьте взять в медик-части антидот к парализатору, его определили по анализам. Выполняйте.

Киберполицейские сорвались с места, не дожидаясь последнего приказа – и без того было видно, что Джайк считает дело серьёзным. Конечно, людей в благословенной Японской Империи похищали нередко, но благодаря современным системам слежения и поиска, утаивать заложника долго не выходило почти ни у кого, поэтому подобные инциденты разрешались быстро – и без участия киберполиции. Но на сей раз похитители действовали чересчур успешно: сумели взломать систему навигации флаера, ввести в заблуждение патрульную службу и улизнуть в другой округ незамеченными. Читая предварительную сводку и дополнительные данные с флэшки, напарники одинаково хмурились – слишком уж сложная комбинация для похищения одного из множества артистов, не состоящего даже в отдалённом родстве с императорской Семьёй.

- Мне это тоже не нравится, - словно бы в ответ на мысли подчинённых, прозвучал голос Джайка в салоне служебной машины. – Не удивлюсь, если флаер бросили там, чтобы сбить нас со следа… и выгадать время. Если мои подозрения верны, то вам потом придётся лететь к району Осаки – будьте готовы к такому повороту.

- Ясно, - проворчал Сенгоку, закладывая вираж на посадку возле флаера, брошенного на крыше одного из нежилых домов нижнего уровня Киото. После первичного осмотра транспорта жертвы киберы смогли составить предположительный сценарий похищения, о чём Конран и доложил старшему. – Стрелявший был один, скорее всего. Уложил сперва охрану, потом спокойно перезарядил ружьё и выстрелил в нашего певца. Попал в область шеи, тот упал внутрь флаера – на сиденье сзади следы крови и парализатора, вытекшего из ампулы. Отпечатки пальцев только владельца транспорта и его телохранителя. Бентен говорит, что земля на сиденье попала с коврика или циновки, если целью посещения Фудзи была прогулка или медитация. Но коврика нет, и я думаю, что жертву просто втиснули с ногами на сиденье, чтоб закрыть дверцу… только почему-то не видно отпечатков обуви на обивке. Разули его, что ли…

Кането, вдумчиво изучавший приборную панель угнанной машины, перестал водить пальцем по запечатанному в пластик двойному портрету в охристых тонах и произнёс странным тоном:

- Я бы сделал проще: сгрузил тело в другой транспорт и увёз в нужном направлении… а мой сообщник тем временем гонял бы пустой чужой флаер, заодно ломая навигацию… чтобы сбить всех со следа.

- То-то ты такой невыспавшийся, - со смешком отозвался Гоку, но сразу умолк под мрачным взглядом напарника.

- Офицер Инадзуми в чём-то прав, - сообщил слушавший доклад Саймен. – Нападавшим удалось сбить нас со следа, и мы в полной заднице. Потому что комм, принадлежавший Дэви Гиромору, только что нашли на той же парковке, метрах в сорока от того места, где лежал его охранник. А личный идентификационный чип, видимо, заблокирован внешним устройством и не отвечает на поисковый запрос.

Послышался странный звук, похожий на вздох, и Джайк сухо добавил, словно бы компенсируя секундное замешательство и растерянность:

- Как можно быстрее осмотрите оцепленную территорию, обращая внимание, в первую очередь, на просторные помещения, пригодные для подпольной лаборатории. Следы на крыше есть?

- Да, - отозвался Гоку. – Похоже, его отсюда подобрала авиетка.

- Час от часу не легче. Всё равно, пошарьте вокруг.

Саймен Сивер не впервые сталкивался с кажущимися неразрешимыми задачами, его мозг работал быстро, предлагая и отбрасывая различные варианты ответов, привлекая дополнительные данные, могущие дать зацепку. Его злило то, что Сакурай пропал именно сейчас, когда хакер начал исследовать странности его сайта и хотел задать хозяину виртуальной гостиной несколько вопросов. Потому что происходящее на этом участке пространства Сети выходило за рамки представлений кибера о возможностях виртуальности. Никаких следов взлома просто не было, кроме тех, которые Джайк оставил в первое своё посещение необычного сайта. А всё остальное чем-то напоминало работу эльфа или искина, которые умели изменять виртуальное пространство, создавая иллюзию, что оно меняется само. Если бы певец водился с эльфами, он не стал бы обращаться за советом и помощью к другим сетевикам, потому что все знают, что эрифу – лучшие. Искин? – это вряд ли. Их ещё меньше, чем эльфов, и они не интересуются старьём, подобным собранному в этой гостиной.

Перепроверив всю изнанку сайта, стараясь при этом не нарушить созданную хозяином гармонию, Саймен пришёл к неутешительному выводу: ему не хватает данных о самом артисте, чтобы понять, чем он руководствовался, создавая именно такой образ в виртуальном пространстве. Можно было спросить его ещё вчера, но хакер не решился беспокоить певца перед концертом… а ночью произошло похищение.

Если сложить факты, лежащие на поверхности, то можно было бы сделать и самостоятельный вывод: Камуи Сакурай нарочно создавал в виртуале такое место, где себя мог бы комфортно чувствовать человек из двадцатого века – причём тот, чьи изображения, вставленные в багетные рамки, украшали стены, массивный стол и каминную полку. Правда, в отличие от гиперпрыжкового транспорта, решившего проблему перемещений в пространстве, проблема перемещения во времени ещё не была решена в виде легендарной машины, поэтому в этой гостиной никто и не жил, кроме её создателя и хозяина. Впрочем, именно ощущение чужого присутствия и не давало покоя киберу, только он не верил в то, что призраки могут обитать в виртуальном пространстве, да ещё и активно влиять на него. В среде сетевиков, конечно, ходило много разных легенд и мифов о душах умерших хакеров, оставшихся в Сети, но Джайк не встречал лично ни одного, поэтому относился к подобным байкам со здоровым скептицизмом.

Сейчас нужно было сосредоточиться на вариантах поиска похищенного певца, но Саймен то и дело возвращался мыслями в виртуальную гостиную, где портреты, словно живые, смотрели со стен – внимательно, задумчиво, грустно… Чувствуя, что впадает в маразм, хакер запросил данные об этом гитаристе, тщась найти хоть какую-нибудь зацепку, чтобы распутать загадку сайта и его хозяина. Отметил несколько любопытных совпадений – рождение в соседние календарные дни марта, увлечение музыкой с ранних лет, внешность, конечно же… но ничего такого, что могло бы помочь в расследовании.

В этот момент начали поступать данные о транспортных средствах, зарегистрированных на той же стоянке, где произошло похищение, которые покинули паркинг в течение получаса после этого – таковых было тринадцать штук: восемь машин и пять флаеров, один из которых принадлежал артисту. Диспетчерская служба городской полиции была привлечена для отслеживания всех перемещений этих объектов, куда бы их ни занесло, а также были проверены данные их владельцев. И сейчас Джайку нужно было выбрать из тринадцати совершенно незнакомых ему людей первого подозреваемого… затем – второго… и так далее, по порядку. Ни одной судимости ни у кого. Официантка. Почтовый служащий. Стоматолог. Сантехник. Секретарь-референт. Учительница. Иногородний студент. Может быть, он? Инженер-пищевик. Техрайтер. Администратор-сетевик. Бухгалтер. Теннисистка. Гуляла ночью? И ещё один студент – из Высшей школы Эдо.

Саймен едва слышно вздохнул и погрузился в новый ворох данных, пытаясь выбрать из потенциально подозреваемых того, у кого мог быть хоть какой-то мотив для преступления. Городская полиция уже выяснила местонахождение шестерых, оттуда сообщили, что к ним отправлены инспекторы, чтобы взять показания – может быть, кто-то что-нибудь видел на парковке ночью. Шансов было мало… и время стремительно утекало сквозь пальцы.

Первым вернувшимся ощущением была боль. Камуи попытался пошевелиться, но тело не послушалось. Даже глаза не могли открыться нормально, только через щёлочки между веками он смог определить, что вокруг темно. И ни единого звука, странно. Последнее, что он помнил, было звёздное небо над Фудзи – не мог же я уснуть там, в самом деле? И если так, то почему Кевин не разбудил меня – ведь сейчас зима, и можно запросто заработать себе воспаление лёгких, лёжа на земле, несмотря на термобельё. Нет… пахнет, скорее, больницей, чем лесом… и почему всё так болит? Что-то случилось, и я угодил в больницу? Этого ещё не хватало…

Шевельнув рукой, смог поднести её к шее – и вдруг сразу вспомнил: бег вниз по склону, парковку, падающего Кевина, укол… Вздрогнув, попытался сесть, но почти сразу упал обратно – голова закружилась, вызвав приступ тошноты. Переждав его, повернул голову, чтобы оглядеться, тихо захрипел, выдыхая – очень болела шея. Небольшая каморка, где помещался лишь столик и кушетка, на которой он лежал, вовсе не напоминала больничную палату, поэтому певец сделал вывод, что он всё ещё в плену, если его похитили ради выкупа, например. Ками-сама, почему я?..

Постепенно расшевелив непослушное тело, на котором из одежды были лишь спортивные тёмные штаны и мягкие туфли, Сакурай смог слезть с кушетки и обследовать помещение ощупью. Нашёл выключатель, осторожно включил слабый свет, чтобы привыкли глаза, потом проверил дверь, прислушавшись – тихо. И заперто. Странная металлическая дверь с горизонтальной прорезью, окрашенная облупившейся краской, навела артиста на мысль о тюремной камере, только какой-то запущенной. На столе обнаружилась литровая бутылка с водой, и Камуи жадно выпил почти треть, прежде чем смог остановиться, подумав о том, что не знает, сколько ему ещё тут сидеть.

Постучав в дверь, чтобы привлечь внимание тех, кто снаружи, и прокашлявшись, он попытался что-то сказать, крикнуть, и с ужасом понял, что голос не подчиняется ему. Вместо крика послышалось лишь тихое шипение выходящего из лёгких воздуха… и сердце певца панически сжалось, будто в тисках. Тело сотряслось от беззвучных рыданий, он пытался кричать снова и снова, пока не закашлялся – также почти беззвучно. Скорчившись на полу, у холодной двери, одними губами бормотал проклятья тем, кто украл у него голос, пока первая волна истерики не отхлынула, оставив его дрожать от озноба.

Прошло немало времени, прежде чем Сакурай смог взять себя в руки и подняться. Скинув обувь и сделав еще пару глотков воды, он сел на кушетке в позе лотоса, стараясь успокоиться и расслабиться, сосредоточившись на образе своего духа-покровителя. Камуи с самого детства усвоил, что любые испытания, посылаемые судьбой не напрасны, если человек сумеет извлечь из них пользу или урок. Можно восстановить голос – наверняка же можно, нынешняя медицина творит чудеса – гораздо важнее не потерять себя, чтобы, выбравшись из переделки, сохранить душевные силы, бороться дальше, жить.

Ками-сама, не оставляй меня… я верю, что ты всегда будешь рядом, ты, на кого я так похож… Я знаю о тебе больше, чем кто-либо из живущих ныне, я знаю, что и у тебя в жизни были тяжёлые периоды, но ты не сдавался… никогда, до самых последних дней. И поэтому я прошу тебя: помоги мне, ибо я слаб и не могу помочь сам себе. Я чувствую тебя в своём сердце… слышу твой голос… пой для меня…

Сигнал связи сработал одновременно у обоих киберов, методично обследовавших катакомбы нижнего уровня Осаки, и голос Джайка, непривычно злой и даже грубый, скомандовал:

- Сенгоку, Бентен, бросайте там всё, не знаю, что за издевательство – но его чип внезапно отозвался на запрос. Сканеры зафиксировали его в районе 17-Кобе, уровень «пола». Вылетайте немедленно, я скину вам координаты.

Напарники только переглянулись через визоры, развернулись и побежали к оставленному на улице полицейскому флаеру. С одной стороны, можно было ожидать, что блокирующее идентификационный чип устройство вдруг перестанет работать, и сигнал отследят городские патрульные сканеры… но это ведь тоже мог быть ложный след. За прошедшие трое суток киберполиция дважды меняла состав поисковой группы, участвующей в прочёсывании подозрительных мест. Это был единственный вариант, поскольку опрос свидетелей не дал никакой зацепки, кроме того, что машину пожилой учительницы злоумышленники угоняли в ту ночь и бросили в районе 37-Токио со сломанной навигацией, на дешёвой стоянке, где не запрашивали регистрацию, и отследить его перемещения не удалось. А полное отсутствие каких-либо требований от похитителей ставило аналитиков в тупик.

Уже подлетая к указанной местности, киберы получили более точные данные для поиска – здание старой тюрьмы, предназначенной для сноса. Приземлившись прямо на крыше, почти бесшумно ссыпались по пожарной лестнице, держа наготове парализаторы. Ориентируясь по показаниям своих ручных сканеров, они довольно быстро нашли камеру, в которой был заперт единственный на данный момент пленник– ни одной живой души больше не наблюдалось поблизости. Легко сломав проржавевший замок, Конран со скрежетом открыл тяжёлую дверь и остался на страже, а Бентен сразу проскользнул в помещение.

Сидящий в позе лотоса молодой человек, полураздетый, осунувшийся и заросший трёхдневной щетиной, совсем не походил на того смазливого и блистающего артиста, что изящно танцевал на сцене несколько дней назад. Однако взгляд запавших карих глаз был вполне ясным, когда он вышел из прострации и тепло улыбнулся своему спасителю. Что-то произнёс одними губами, в упор глядя на Кането, а потом и указал взглядом на пустую бутылку воды, стоящую на столике. Блондин машинально отстегнул от пояса фляжку с минимальным запасом питьевой воды, протянул её пострадавшему и закусил губу, чувствуя в душе горькое разочарование. Визоры шлема безжалостно сканировали сидящего перед ним человека, без прикрас выдавая его состояние: пульс, давление, стандартный чип в районе запястья… и ещё один – в области шеи, опознанный как модулирующий голос имплант.

Сакурай не знал, сколько прошло времени с момента пробуждения после похищения, он два раза засыпал, но просыпался от голода и жажды, отсчитывал время по биению сердца и количеству оставшейся в бутылке воды. Пробовал говорить или петь, но раз за разом терпел неудачу, не позволял себе падать духом, снова стараясь достичь медитативного спокойствия, взывая к духу предка. Он почти не удивился, увидев перед собой того самого блондина, что так впечатлил его на концерте – только сейчас он был облачён в форму киберполиции. И Камуи сразу же вспомнил, где мог видеть раньше его лицо. «Вы похожи на Него,» - попытался произнести певец, но опять не услышал себя. Вздохнул и просящим взглядом указал на опустевшую бутылку. В три глотка осушил протянутую ему фляжку и снова улыбнулся, не понимая, отчего его спаситель так хмур.

В этот момент в дверь заглянул второй полицейский.

- Эй, что вы там возитесь? Если это ловушка, я бы хотел убраться отсюда поскорее. Это он?

- Он, - буркнул Бентен и обратился к артисту: - Вы можете идти сами? Нет? Гоку, нужна твоя помощь, я не унесу его один. И дай ему свою фляжку – кажется, у него обезвоживание.

Тот не стал долго думать, взвалил на себя лёгонького певца и понёс по узким коридорам, скомандовав младшему добраться до флаера и спустить его на землю – не тащить же пострадавшего по ржавой пожарной лестнице наверх. В кабине напарники распределили обязанности, без слов: Сенгоку погнал машину к управлению, докладывая по громкой связи начальству, а Кането, стараясь сохранить невозмутимость, вливал в пострадавшего препарат от обезвоживания маленькими порциями, согласно инструкции. Душу блондина грызла обида, он никак не мог поверить в то, что видели его глаза через забрало визора: талант певца был фальшивым, а значит, восторг и удовольствие, испытанные кибером на концерте, тоже были с изъяном. Бентен даже не сразу понял, отчего спасённый молчит и отвечает на вопросы жестами.

- Вы не можете говорить? – подняв брови, обернулся к напарнику. – Гоку, сообщи в медик-часть, тут ещё проблема… голосовой имплант потерпевшего не работает… по неизвестной причине.

Голос Кането чуть заметно дрогнул, и Конран поперхнулся готовым сорваться язвительным замечанием – вместо этого сухо изложил медикам по служебной связи суть проблемы. Заметив странную бурную жестикуляцию Камуи, сопровождённую беззвучным шевелением губ, блондин постарался успокоить его, поправив на нём сползшее покрывало, в которое тот был замотан.

- Не волнуйтесь, Сакурай-сан, ваши имплант починят… и всё будет в норме.

Бентен честно постарался произнести это ободряющим тоном, чтобы не выдать невольного сарказма, но певец в ответ закатил глаза и, закрыв руками лицо, беззвучно зарыдал, не стесняясь чужих людей рядом.

- Истерика, - скривившись, тихо бросил Сугеро с пилотского места, выводя флаер на посадку.

Лейтенант Инадзуми не стал дожидаться дальнейших событий – задание выполнено. Получив от Аридзимы разрешение на отдых, сразу же уехал домой, решив забыть произошедшее, как плохой сон.

За три дня поисков он успел двадцать раз потерять и обрести надежду на успешное выполнение задания, перебрать в воображении сотню вариантов сцены освобождения певца из плена и просчитать свои шансы на дальнейшее знакомство с известным артистом… И всё для того, чтобы так головокружительно разочароваться…

Забудь. Он тебе не нужен. Будешь слушать других исполнителей, получше… которые если и используют импланты, так хоть не пытаются пускать пыль в глаза. Тебе всё равно ничего не светило с ним, ты просто боевая машина, а он – весь из себя звезда сцены. Пора бы уже понять, что с такой работой ты никогда не сможешь наладить личную жизнь. Даже если небеса разверзнутся или Сакео станет добрым дядюшкой – на всём белом свете не найдётся идеального варианта для тебя. И не надейся.

Кането уже успел вымыться и поесть, залив грусть бокалом коньяка, когда сигнал комма оторвал его от мрачных раздумий.

- Бентен, будь добр, яви нам свой светлый лик в медик-части, - Джайк был подозрительно ласков на этот раз.

- Какого чёрта, Аридзима отпустил меня отдыхать! И время ещё не вышло.

- То есть, ты не хочешь опрашивать пострадавшего?

Блондин почувствовал, что в словах старшего кроется подвох, но не смог побороть свою обиду на певца, и резко ответил:

- Не хочу. Можно подумать, что больше некому.

- Ну, если тебе совсем не интересно, что с ним случилось, то не буду настаивать. Отдыхай спокойно.

И отключил связь, оставив Бентена в недоумении и досаде от проснувшегося любопытства.

Камуи хорошо выспался под чутким наблюдением медиков, но проснувшись, первым делом опробовал голос. Однако, произнесённые слова вызвали в сердце странное ощущение тоски и безысходности – голос словно был чужим. И что за бред несли полицейские по поводу импланта? Не может быть…

Ощупывая свою шею и не находя никаких заметных изменений, певец услышал вежливый стук в дверь, оповещающий о посетителе – и в палату вошёл высоченный мужчина в белом халате поверх полицейской формы. Рыжие волосы забраны в простой хвост, на глазах – тёмно-коричневые очки в виде сужающейся по краям полосы, лоб и щёки пересекают следы старых шрамов. На слайде с сайта Управления киберполиции Эдо у него ещё был шикарный ирокез на голове, но Сакурай сразу узнал его, сел на кровати поудобнее и улыбнулся.

- Вы - Джайк? Я так рад…

И невольно зажал себе рот рукой – отвыкший после долгого молчания голос прозвучал хрипло и низко, пугая певца. Страдальчески вздохнув, он опустил глаза.

- День добрый, Сакурай-сан. Должен сказать, что для меня тоже было новостью вживление вами голосового импланта.

- Я никогда!.. – вскинулся Камуи и снова закрыл лицо ладонями – слышать себя ему было просто невыносимо. – Извините, я буду говорить шёпотом – это не мой голос, я никогда не пользовался имплантами. И не собирался этого делать. Поверьте мне, прошу. Я не знаю, кому понадобилось похищать меня, чтобы таким образом… испортить мне всю жизнь…

- Я вам верю, Сакурай-сан, - спокойно ответил кибер, садясь на небольшой стул возле кровати. – Но, боюсь, что личности ваших недоброжелателей, у которых нашлись деньги и оборудование для подобной операции, установить будет очень трудно. Даже для меня – уж очень хорошо они замели следы. К тому же, вашего менеджера уже атакуют фанаты, которых кто-то оповестил о наличии у вас голосового импланта – и дело может дойти до суда.

Певец запрокинул голову, пытаясь сдержать злые слёзы, беззвучно прошептал:

- Ками-сама… почему я?.. – потом снова посмотрел на Саймена. – Скажите мне… я ведь могу его удалить? И мой голос вернётся? Тогда я смогу доказать, что это был чужой злой умысел.

Джайк оказался перед дилеммой: он мог сразу лишить артиста надежды, сказав, что природный голос может вовсе пропасть после повторной операции, а мог и соврать… Но шансов у Дэви Гиромору и в самом деле было очень мало.

- Вы можете онеметь совсем, Сакурай-сан.

В палате повисла тяжёлая тишина. Камуи кусал губы, чтобы не поддаться панике. Эти подонки… кто бы они ни были… в самом деле украли у него голос… и повторная операция может привести их план в исполнение. Но оставить инородный предмет – значит признать своё поражение сразу. Подняв сухие глаза на не менее задумчивого собеседника, певец тихо спросил:

- Какие у меня шансы?

- Незначительные, - русский решил быть предельно честным с этим юношей. – Но у меня не хватает данных для полноценной статистики: слишком мало число тех, кто, вживив себе что-либо, впоследствии отказывался от имплантов. Несмотря на то, что прошло не так много времени с момента этой операции, ваши связки могли полностью отвыкнуть от работы без импланта. Возможно, понадобится длительный курс восстановления… как после серьёзной травмы.

- Хорошо. Спасибо, - Камуи нашёл в себе силы улыбнуться хакеру, прежде чем снова перейти на более серьёзный тон. – Вы, наверное, хотели меня о чём-то ещё спросить, офицер? К сожалению, я не помню ничего с того момента, как меня что-то укололо в ключицу. Я очнулся в той камере – и всё. Ко мне никто не заходил, никаких угроз…

- Да, это было очень странно: похитители не требовали денег или иных привилегий. На основании чего можно сделать вывод, что их целью было именно дискредитировать вас в глазах общества. Но меня очень интересует то, что вы сказали офицеру Инадзуми, когда он вошёл в ту камеру? Точнее, хотели сказать.

- Инадзуми? – артист нахмурил брови, вспоминая, потом улыбнулся уголками губ. – Как его зовут?

- Кането. Инадзуми Кането или Бентен, - терпеливо пояснил Джайк, сохраняя невозмутимость на лице.

- Кането, - прошептал певец, пробуя имя губами. Потом чуть склонил голову на бок, по-русалочьи свесив длинные волосы на сторону, интуитивно чувствуя, что вопрос был задан не просто так – одним из первых. – Мне показалось… на мгновение показалось, что он похож на кого-то из Императорской Семьи… мм… возможно, это было следствием долгой медитации, когда реальность и фантазия взаимодополняют друг друга…

Саймен невольно дёрнул уголком губ, пряча улыбку – хитёр артист, не отнимешь. Вроде бы и правду сказал, но так вывернул её, что и не поймёшь, где соврал. Во всяком случае, датчик детектора на диктофоне не подал сигнала о лжи. Впрочем, было ясно, что об этой «мифической» схожести Сакурай никому больше не скажет – даже самому Бентену.

Привычным жестом откинув упавшие на лоб волосы, Камуи чуть свёл тёмные брови.

- У вас есть ещё вопросы по протоколу ко мне, офицер? Можно тогда я сам спрошу?

Кибер выключил диктофон и убрал его в нагрудный карман формы.

- Я знаю, о чём вы, Сакурай-сан…

- Зовите меня Камуи, прошу вас.

- Хорошо, Камуи-сан. Я тщательно исследовал ваш сайт, но никаких следов взлома и проникновения извне нет. Поэтому у меня возникло несколько вопросов к вам. Вы точно не знакомы с кем-либо из эрифу?

Певец покачал головой.

- Нет. Но я некоторое время считал эльфом вас, Джайк. До тех пор, пока поисковая программа не привела меня на сайт киберполиции Эдо.

- Ясно. Тогда такой вопрос… пожалуй, самый важный. Для чего вы сделали ваш сайт таким? Жилое помещение в стиле древних квартир европейского стиля? Почему?

В палате снова повисло молчание, Сакурай не торопился с ответом, в сотый раз формулируя ответ для самого себя. Зашептал негромко, словно бы говоря себе:

- Зачем я это сделал? Легко сказать… я и сам не всегда понимаю, почему сделал именно так. Сначала мне хотелось создать интерьер с конкретных фотографий – есть серия слайдов, где Дэвид сидит в кресле, видимо, даёт интервью. Кресло осталось с того, первого варианта. Потом… я переделал сайт… мне помогал бывший однокурсник, в Сети он известен как Фокс… знаете, да? В общем, получилась эта гостиная… и я довольно быстро смог комфортно чувствовать себя в ней. Это были странные ощущения… мне иногда даже казалось, что я становлюсь там… мм… Нет, это очень личное.

Молчание нарушил низкий голос кибера, ставший вдруг очень мягким и вкрадчивым.

- Вы ведь придерживаетесь синтоистских воззрений, Камуи-сан?

- Да, - спокойно отозвался тот. Он привык к этому вопросу на интервью и знал все стандартные варианты дальнейших расспросов, но Джайк повернул разговор иначе.

- А вам не кажется, что ваша гостиная напоминает этакий вариант домашнего алтаря предков?

Певец с минуту буравил потемневшими глазами непрошенного гостя, словно бы тот влез в его душу, как тогда – на его сайт. Но потом вспомнил, кто перед ним – лучший аналитик киберполиции, сетевик-интуит, живая легенда среди хакеров-людей… тот, кто не раз помогал ему советом и делился раритетными файлами… А сейчас он повернул мучавшую артиста проблему под новым углом зрения, разом отбросив лишнее, мешающее строгому анализу.

- Да… вы правы, - тихо ответил Сакурай, разглядывая свои длинные пальцы с отросшими за эти дни ногтями. Сами фаланги были непривычно тонкими, и кожа была шершавой после большой потери воды организмом. – Кажется. Я почти никому не говорил об этом… но я верю в то, что душа Дэвида Гилмора покровительствует мне. Я… часто вижу его во сне… и когда я в моей виртуальной гостиной… сижу в том кресле… мне кажется, что он рядом со мной, там.

Кибер слушал внимательно, не перебивая и без того сбивчивый шёпот юноши. Ну, что ж, косвенное подтверждение нахождения призрака на сайте есть. Остался сущий пустяк: понять, каким образом дух предка может влиять на структуру сайта. Слуховой имплант со встроенным детектором лжи привычно фиксировал тихий шёпот бывшего певца, который неподвижно сидел на кровати, обхватив руками согнутые колени, и смотрел куда-то перед собой. Или шанс для него есть?

- Камуи-сан, - позвал Саймен. Тот вздрогнул и поднял на него глаза. – Я пока что не могу утверждать на сто процентов… но велика вероятность того, что именно влияние постороннего разумного существа приводит к подобным изменениям на вашем сайте. Заметьте, я не мистик и не оккультист, поэтому говорю об этом предельно осторожно. И вы меня поймите – без каких-либо весомых доказательств эта теория не выдерживает никакой критики. Возможно, что имеет место такой малоизученный религиозный феномен, как «намоленное место», где происходят необъяснимые наукой события. Также возможно, что эти события – лишь плоды вашего самовнушения, и не более.

Сакурай серьёзно кивнул, внимательно слушая старшего. Такое объяснение его устраивало. А дальше он разберётся сам – самовнушение это или нет.

- Спасибо вам, Джайк. За помощь и поддержку, - проведя ладонью по своему непривычно небритому лицу, снова склонил голову на бок. – Вы могли бы посоветовать специалиста, к которому мне лучше всего обратиться, - указал на свою шею, - с моей проблемой?

Слегка усмехнувшись тонкому намёку на свои бесчисленные импланты, Сивер поднялся.

- Я пришлю его координаты вам по почте сегодня. Не затягивайте с решением, Камуи-сан. Удачи вам.

Чуть наклонив голову, попрощался и вышел, а в дверь влетел взъерошенный менеджер, вопя и размахивая руками… и артист в который раз подумал, не сменить ли ему помощника… но отложил решение этой задачи снова. Сейчас были дела поважнее.

Зима близилась к концу, в Японской Империи готовились ко встрече Нового года и новой весны, дворцовый бал приближался, привлекая внимание верноподданных обывателей. Счастливые обладатели пригласительных билетов, волнуясь и радуясь, спешили обновить свои гардеробы, чтобы блеснуть перед изысканной публикой и перед самим Божественным Микадо идеальными традиционными кимоно или иными костюмами. И только один из приглашённых не радовался скорому празднику.

После сложной операции по удалению чуждого чипа, проведённой лучшим имплант-хирургом, Камуи Сакурай не потерял голос совсем, но он больше не мог вытягивать свои же песни – высокие и низкие ноты выходили хриплыми и дребезжащими. Как ни странно, приглашение у него не отозвали, хотя устроители бала наверняка знали о проблеме певца. Официальное опровержение искусственному происхождению голоса Дэви Гиромору было разослано на все фанатские сайты, с указанием причин по которым артист стал жертвой неизвестных недоброжелателей – по официальной версии, это были завистники его чистого таланта. Также там говорилось, что теперь вокалисту требуется некоторое время на восстановление после повторной операции. Менеджер-паникёр, не веривший в дальнейший успех, уволился сам, и его место пока что было свободно, а сам Камуи сутками пропадал в своей виртуальной гостиной, делая перерывы только на еду и распевки, чтобы поддерживать связки в тонусе. Он даже иногда засыпал в ложементе, не снимая с головы «короны», и тогда его сны были наполнены невнятными шорохами и едва слышными мелодиями, но, проснувшись, он ничего не помнил об этом.

За две недели до бала он вплотную занялся поиском нового менеджера, решив продолжить вокальную карьеру. Ведь можно немного изменить песни, убрав из них слишком высокие и слишком низкие ноты. Да, конечно, это уже будет не то, но не петь Сакурай просто не мог, радуясь хотя бы тому, что голос не пропал совсем. Музыканты его группы поддержали его настрой, даже провели несколько репетиций, пытаясь понять, как теперь им звучать.

Однако, за три дня до дворцового праздника, Камуи решил вернуть приглашение и не позориться перед Императором и его окружением. Если простые фанаты ещё смогут принять его таким, с сократившимися вокальными данными, то зачем Божественному Минамору слушать подобную посредственность? Уже приняв решение, певец ощутил такую тоску в груди, что едва не разбил висящее на стене зеркало, будто пытаясь ударить насмешника, глядящего из отражения на больного музыкой неудачника. Осознав, что душевный разлад достиг опасного размаха, Сакурай постарался успокоиться и решил обдумать всё ещё раз завтра утром, на свежую голову. Лёг спать, гоня от себя все мысли, включил тихонько специальную музыку для засыпания, которую сочинил сам для себя пару лет назад – очень удачный набор плавных звуков, легко уводивших Камуи в царство снов.

И рано утром он уже был в студии, вызвав спешным порядком своих музыкантов на репетицию. Нет, он ещё не был уверен, что чудо произойдёт… но тихий голос любимого гитариста снова и снова звучал в его памяти, как только что, во сне. «Пой для меня… пой для меня…» И, едва лишь знакомая музыка зазвучала, окрепший голос вокалиста взлетел ожившей птицей, затопил помещение студии приливной волной, вырвался на волю, сметая последние сомнения на своём пути.